Герои 1812 года

Но… в полночь Барклай-де-Толли получил предписание главнокомандующего, по которому следовало 1-й и 2-й Западным армиям отступать с Бородинского поля на Можайск. Потом Михаил Богданович напишет в своих мемуарах:

«Причина, побудившая к сему отступлению, еще поныне от меня сокрыта завесою тайны».

За заслуги в Бородинском сражении по представлению главнокомандующего М.И. Голенищева-Кутузова («храбрость его превосходила всякие похвалы») Михаил Богданович был награжден Военным орденом Святого великомученика и победоносца Георгия 2-й степени.

Отступая по Можайской дороге к Москве, Барклай-де-Толли верил, что со дня на день, по крайней мере, под стенами первопрестольной русской столицы, завяжется новая битва. Настрой солдат и офицеров подавал Михаилу Богдановичу надежды на успех. 31 августа по 1-й армии был зачитан его приказ, написанный в селении Сетунь:

«…Небезызвестно каждому из начальников, что армия Российская должна иметь решительное сражение под стенами Москвы: каждый из начальников должен употребить возможное усилие к приведению в устройство частей войск подчиненных…»

Но на знаменитом в отечественной истории военном совете в Филях генерал от инфантерии М.Б. Барклай-де-Толли первым высказался за оставление Москвы ради спасения армии. Он сказал тогда пророческие слова, которые сбылись в том же 12-м году:

«Горестно оставить столицу, но если мы не лишимся мужества и будем деятельны, то овладение Москвою приготовит гибель Наполеону».

Его мнение авторитетно поддержал генерал-фельдмаршал М.И. Голенищев-Кутузов, который, подводя итоги непростого, в бурных высказываниях, военного совета, сказал:

«Доколе будет существовать армия и находиться в состоянии противиться неприятелю, до тех пор останется надежда счастливо довершить войну, но по уничтожении армии и Москва, и Россия потеряны…

Первою обязанностью поставляю сохранить армию…

Сами уступлением Москвы приготовим мы гибель неприятелю».

Барклай-де-Толли оказался одним из тех начальников, на которого была возложена обязанность вывода войск из Москвы. Пройдет немного времени, и он увидит ее снова, но уже превращенной в пожарище.

…В середине сентября Барклай-де-Толли оставил действующую армию и пост военного министра вследствие болезни. Он просил императора за «милость» об увольнении ввиду «беспорядков, изнурения и безначалия, существующих в армии». Академик Е.В. Тарле писал по этому поводу:

«Барклай был глубоко уязвлен и не мог служить с Кутузовым, не мог простить ему, что тот похитил у него пост «и власть, и замысел, задуманный глубоко», как впоследствии говорили о Барклае и о Кутузове многие из пушкинского поколения».

Он получил отпуск на излечение, и кружным путем от Москвы через Калугу, Владимир в ноябре прибыл в свое поместье в Лифляндии. Помимо болезни чувствовалась и моральная подавленность. Прощаясь со своим адъютантом Левенштерном, Михаил Богданович сказал:

– Великое дело сделано. Теперь остается только пожать жатву. Я передаю фельдмаршалу армию сохраненную, хорошо одетую, вооруженную и не деморализованную… Фельдмаршал ни с кем не хочет разделить славы изгнания неприятеля из империи».

Барклай-де-Толли, покидая армию, сказал немногим его провожавшим людям пророческие для своей судьбы слова:

– Народ, который бросит теперь, может быть, в меня камень, позже отдаст мне справедливость.

С отъездом главнокомандующего 1-я Западная армия прекратила свое существование. 16 августа она была объединена вместе со 2-й Западной армией в единую Главную русскую армию. Все же разделение, отлаженное войной, существовало, и в последующее время, до самого конца 1812 года названия двух Западных армий встречаются как у мемуаристов, так и у историков.

В «прифронтовой» Калуге, тогда большом губернском городе, по прибытии военного министра «народ собрался толпою, и град камней посыпался в карету. Раздавались крики: Смотрите, вот изменник!» Только строжайшее инкогнито спасло его от дальнейших оскорблений».

В изгнании наполеоновской Великой армии из пределов России М.Б. Барклай-де-Толли не участвовал. Но император Александр I Павлович помнил о своем полководце, сохранившем для него и для России действующую армию.

Впоследствии «неразгаданный» Барклай «из грозы 12-го года» станет героем немалого числа литературных творений. Поэт А.С. Пушкин посвятил ему вторую часть своего известного стихотворения «Полководец», навеянного впечатлениями от Военной галереи 1812 года в Зимнем дворце: