Герои 1863 года. За нашу и вашу свободу

Находясь на легальном положении и имея благовидный предлог для поездки за границу, Гиллер без больших трудностей получил заграничный паспорт. Падлевский прибыл в Варшаву по чужому документу, которым его снабдили друзья в Пруссии. Опасаясь, что для новой поездки этот документ может оказаться непригодным, Падлевский обратился за советом к Шварце, который обладал большим опытом в этой области и имел в подчинении соответствующих специалистов. Шварце нашел документы Падлевского вполне надежными. Однако он счел своим долгом познакомить очень понравившегося ему нового члена ЦНК с «паспортной частью» подведомственной ему канцелярии Комитета. Были извлечены из тайникой' и показаны Падлевскому; набор бланков царских учреждений, факсимильные воспроизведения подписей крупных сановников, коллекция различных сортов гербовой бумаги и многое другое. С особой гордостью Шварце продемонстрировал в действии подвижную печать для скрепления фальшивых паспортов. Она была устроена так, что, переменяя буквы в названии местности, можно было получить тексты, годные для документов из любого населенного пункта в русской части Польши. Сделал эту очень нужную вещь член организации — искуснейший мастер Варшавского монетного двора.

Боясь навлечь на себя подозрения в случае ареста Падлевского, Гиллер уехал раньше его. Он ничего не сказал о своем маршруте и назвал только лондонскую гостиницу, в которой они должны были встретиться в условленное время. Падлевского, решившего ехать через Краков, до вокзала проводил Потебня, который представлял в будущих переговорах Комитет русских офицеров. Потебня должен был выехать в тот же день, но по другой, более знакомой ему дороге через Берлин, Гейдельберг, Брюссель. Они договорились поддерживать друг друга в том случае, если в Лондоне позиция Гиллера создаст опасность провала переговоров.

Задержавшись ненадолго в Кракове, Падлевский поспешил в Париж, желая посоветоваться с находившимся там Сераковским. Он нашел Сераковского у его оренбургского соизгнанника Бронислава Залесного, эмигрировавшего из России.

Из того немногого, что Сераковский смог выска-вать в присутствии непосвященных лиц, была видна его осведомленность о содержании и задачах предстоящих переговоров. У Падлевского создалось даже впечатление, что Сераковский уполномочен заменить Николая Обручева, делегированного на переговоры из Петербурга, но почему-то не сумевшего приехать. Во всяком случае, Сераковский просил Падлевского передать Герцену, что позиция петербургских офицерских кружков совпадает с позицией левицы партии красных и Комитета русских офицеров в Польше.

Несколько раз Сераковский напоминал, что без

последовательного демократического решения крестьянского вопроса невозможны ни освобождение Польши, ни прочный союз между польскими и русскими революционерами. Сожалея, что не может ехать вместе с Падлевским, Сераковский высказывал надежду, что ему еще удастся выбраться и они встретятся в Лондоне.

И вот переговоры идут. Маленький второразрядный пансион для холостяков на тихой окраинной улице английской столицы. В комнате шестеро: Герцен, Огарев, Бакунин, Потебня, Падлевский, Гиллер. Иногда присутствует седьмой — Милёвич, которому было предоставлено лишь право совещательного голоса. «Что сказали бы вы, — вспоминал Герцен пол-года спустя, — если б несколько месяцев тому назад кто-нибудь показал бы вам [...] шесть человек, тихо беседующих возле чайного стола, и прибавил бы: «Вот эти господа решились разрушить равновесие Европы». Тут не было ни Гарибальди, ни Ротшильда. Совсем напротив, это были люди без денег, без связей, люди, заброшенные на чужбину волей, а вдвое того неволей. Один из них только что возвратился из каторжной работы [Гиллер], другой шел туда прямой дорогой [Падлевский], третий сам оставил Сибирь [Бакунин], четвертый бросил свой полк, чтоб не быть палачом друзей [Потебня]».

Открывая дискуссию, Герцен, Огарев, Бакунин подчеркнули, что они считают партию красных самым влиятельным и революционным направлением польского национально-освободительного движения, имеющим право представлять его в целом, что именно поэтому они вступили в переговоры с уполномоченными ЦНК, а не с представителями какой-либо другой польской организации. Потебня присоединился к этой оценке партии красных. Армейские революционеры, заявил он, давно уже сделали выбор и сотрудничают с партией красных не только в Варшаве, но и во многих других местах. Со своей стороны, Падлевский и Гиллер высказали убеждение, что в лице издателей «Колокола» они видят представителей всей революционной России, что с их помощью они надеются не только укрепить уже имеющееся сотрудничество с Комитетом русских офицеров в Польше, но и установить прочные контакты с другими русскими революционными организациями. Таким образом, речь шла, как это понимали обе стороны, не о каких-то частных вопросах, рассматриваемых случайными людьми, но об оформлении русско-польского революционного союза в самом широком смысле этого слова.