Герои

– Да плевала я на это ее место. – Сефф сгребла его за рубашку и с неожиданной силой подтянула к себе. – Я бы ничего не стала менять. Ни-че-го.

– Да и я тоже. Просто я говорю, твой отец бы мог…

– А я говорю, что ты ошибаешься, – поймав руку мужа, она вновь приложила ее к животу. – Ты родня.

– Родня, – он не стал говорить, что родня, как и семья, может представлять собой как силу, так и слабость. – Всего набирается твой доблестный отец и мой безмозглый брат. Что ж, Север наш.

– Будет за нами. Я это знаю. – Сефф медленно отклонялась, отводя его от окна в сторону постели. – Доу, может статься, годится для войны, но войны не длятся вечно. Ты его превосходишь.

– Мало кто с этим согласится, – усомнился он, хотя слышать это приятно, особенно на ухо таким жарким, зазывным шепотом.

– Ты умнее, – щека жены потерлась о скулу, – гораздо умнее.

Носом Сефф щекотала его по подбородку.

– Самый умный человек на Севере.

Мертвые, как он обожал лесть.

– Продолжай.

– Выглядишь ты, конечно, куда лучше, чем он, – она погладила живот ладонью мужа, – красивейший мужчина Севера…

Он облизнул губы кончиком языка.

– Если б красивейший правил, ты бы уже была королевой Севера…

Ее пальцы занялись его поясом.

– Ты всегда находишь, что сказать, так ведь, принц Кальдер?..

В дверь снаружи грохнуло, и принц застыл; кровь мгновенно устремилась в голову, отлив от причинного места. Ничто так не приканчивает романтический настрой, как угроза внезапной смерти. Массивная дверь вновь содрогнулась под ударами. Раскрасневшиеся супруги спешно возились с одеждой – прямо-таки пара застигнутых родителями похотливых недорослей, а не взрослая супружеская чета, к тому же королевской крови. Вот тебе и доигрались в монархов. Дверной запор и тот не в их власти.

– Так засов же на вашей стороне! – сердито окликнул принц. – Вы что, черт возьми, не видите?

Скрежетнул металл, и дверь со скрипом отворилась. В проеме стоял человек, лохматой башкой чуть не касаясь арочного свода. Лицо с одного боку все как есть снесено, от угла рта шла густая чересполосица шрамов, переползая на лоб и бровь; в глазнице слепо поблескивал металлический шар. Если в штанах у Кальдера все еще ютился романтический флер, то этот глаз и шрамы развеяли его окончательно.

Чувствовалось, как рядом замерла Сефф – а ведь ей, в отличие от него, смелости не занимать, так что стойте и не трепещите, принц Кальдер. Кол Трясучка, пожалуй, наихудшее предзнаменование для кого угодно. Люди называли его псом Черного Доу – но втихомолку, а никак не в это вот самое лицо со следами ожогов. Человек, назначенный протектором Севера для самой что ни на есть черной работы.

– Тебя желает Доу.

От вида этой образины сквознячок страха продувал сердце любого завзятого храбреца, а голос Трясучки довершал остальное: хриплый змеиный шепот, продирающий, как заточенный рашпиль.

– А что такое? – осведомился Кальдер голосом безмятежным, как летнее утро, несмотря на то, что внутри все невольно оцепенело. – Он что, не может разбить Союз без меня?

Трясучка ни рассмеялся, ни нахмурился, а просто торчал истуканом, источающим глухую угрозу.

Кальдер как можно непринужденнее пожал плечами.

– Что ж, кто-то из двоих вынужден подчиняться. А что будет с моей женой?

Целым глазом Трясучка окинул Сефф. Будь в этом взгляде хоть что-нибудь – похоть, насмешка, презрение – ей-богу, было бы легче. Но на беременную женщину Трясучка взглянул как мясник на тушу, которую надлежит разделать, – с таким же равнодушием.

– Пусть остается. Доу хочет оставить ее заложницей. Чтоб никто ничего не выкинул. С ней ничего не сделается.

– Чтоб никто ничего не выкинул?

Кальдер поймал себя на том, что стоит перед женой, закрывая ее собой, как щитом. Хотя какой щит спасет от такого, как Трясучка.

– Никто ничего.

– А если что-нибудь выкинет Черный Доу? Где мои заложники?

– Я буду твой заложник, – сказал Трясучка.

– Получается, если Доу нарушит слово, я могу тебя убить?

– Можешь попробовать.

– Гм.

Кол Трясучка на Севере был персоной весьма известной. Кальдер с ним, понятно, и рядом не стоял.

– Ты можешь дать нам минуту попрощаться?

– Отчего не дать, – Трясучка отодвинулся; из тени тускло поблескивал металлический глаз. – Что мы, змеи, что ли.

– У себя в змеюшнике, – кольнул исподтишка Кальдер.

Сефф ухватила его за руку; в распахнутых глазах читался страх вперемешку с жадным азартом. Как, впрочем, и у него самого.

– Будь осторожен, Кальдер. Смотри под ноги.

– На цыпочках ступать буду.

Эх, если бы. Трясучке, поди, велено перерезать ему по дороге глотку, а труп скинуть в болото. Можно биться об заклад.

Сефф большим и указательным пальцем взяла его за подбородок и властно потрясла.

– Я тебе говорю. Доу тебя страшится. Отец сказал, что использует малейшую попытку тебя убить.

– Да, Доу следует меня бояться. Кем бы я ни был, я все равно сын своего отца.

Глядя Кальдеру в глаза, Сефф еще раз дернула его за подбородок.

– Я люблю тебя.

– За что? Неужто не знаешь, какое я коварное, вероломное дерьмо?

– Ты лучше, чем тебе кажется.

Ему почти верилось в эти слова. К горлу подкатил непрошеный комок.

– Я тоже тебя люблю.