Герой

Подруга немного задержалась, отвлекая от ужасного хаоса моей жизни сплетнями о своих соседях и детях своих соседей. Хотя, принимая во внимание Мейси, с ее стороны было немного несправедливо жаловаться на чужих ужасных детей. И все же я позволила ей болтать, потому что Рэйчел успокаивала меня.

Только вышла подруга, как появился дедушка. Один. Я выжидающе посмотрела за его спину, но дверь в палату закрылась. Он подошел ближе, взял меня за руку и сжал ее.

— Дорогая, вчера вечером я все рассказал Адель, но она… Ей нужно время. И, учитывая новости, попавшие в газеты…

Я попыталась освободить руку.

— Я понимаю.

Дедушка продолжал:

— Что ты не понимаешь, так это то, что я люблю и всегда буду любить тебя. Я ошибся, Алекса, и с той ночи сожалею об этой ужасной ошибке. Я попытался поступить правильно, но оказался неправ. Прости. Мне жаль, что я причинил боль и что ты чувствуешь себя преданной. Но больше всего жаль, что мой ужасный поступок заставил тебя сомневаться в моей любви к тебе.

Слезы жгли глаза.

— Просто я чувствую себя по-настоящему одинокой.

— Никогда так не думай. Потребовалось много времени, но теперь я здесь. Ты не одна.

— Все не так просто.

— Понадобится время. Но я могу подождать.

И он начал прямо с той самой минуты, в то время как я сидела и пыталась простить его.

Некоторое время спустя, когда мы с дедушкой начали немного разговаривать, заглянула Анжела. Медсестра выглядела взволнованной. Она хмуро взглянула на Дона, одного из моих охранников, и закрыла за собой дверь.

— Они действительно отвратительны, — сказала она. — У меня там невысокий, безумный паренек, утверждающий, что ты его друг. Говорит, его зовут Бенито.

Ничего себе!

Интересно, получение ножевого ранения гарантирует прощение?

— Пусть заходит.

— Пропусти этого козла, — рявкнула она Дону, толкнув дверь моей палаты и прошла мимо него.

Я рассмеялась и тут же поморщилась от боли в животе. Судя по всему, смех на какое-то время останется под запретом.

Бенито вошел в палату и, увидев меня, резко остановился. Словно наткнулся на кирпичную стену. Он побледнел, увидев своими большими круглыми глазами открывающуюся сцену.

— Боже мой. — Он поспешил к кровати и схватил меня за руку. — Алекса… я приехал сразу, как только услышал.

Я послала ему слегка смущённую улыбку.

— Рада тебя видеть, Бенито. Что ты здесь делаешь?

Подняв брови, он посмотрел на моего дедушку. Мне очень не хотелось обсуждать эту ситуацию с Бенито.

Дедушка прочистил горло и встал.

— Оставлю тебя с твоим другом. — Он наклонился и поцеловал меня в макушку. — Вернусь завтра.

Я осторожно кивнула и наблюдала, как он уходит. Надо признать, я почувствовала некоторое облегчение от того, что он решил попытаться исправить ситуацию между нами.

Бенито сжал мою руку.

— Эдвард Голланд — твой дедушка?

— Мы не станем это обсуждать, совсем, — предупредила я.

Он отпустил мою руку, чтобы вытащить стул, стоявший рядом с кроватью. Ножки стула заскрежетали. Кажется, даже они не понимали, зачем он пришел. Я стиснула зубы от шума и стала ждать, когда бывший начальник объяснит свое присутствие.

— Я чувствую себя просто ужасно, — начал он, активно жестикулируя. — Если бы я тебя не уволил, ты бы не оказалась на больничной койке.

Я фыркнула.

— И ты пришёл к этому выводу…

— Вчера я работал на съемке в Нью-Йорке. Ты должна была быть со мной, а не рядом с International Place.

Вот оно что. Я поняла. У него создалось впечатление, что это не целенаправленная атака. Однако я все еще была убеждена, что на меня напали из-за тайн Кейна.

— Мы этого не знаем, — заверила я его. — И не совсем понимаем, что происходит.

— Я лишь знаю, что дерьмово поступил, уволив тебя. Меня все утро мучило чувство вины. Я пришел, чтобы извиниться.

Если честно, я не жалела, что Бенито уволил меня. Его решение действительно изменило мою жизнь. Ладно, прямо сейчас все не очень хорошо, но несколько месяцев до нападения моя жизнь была просто чудесной. И, хотя сейчас все дерьмово, по крайней мере, я переосмыслила свое будущее. Если бы Бенито не уволил меня, я бы так и продолжала работать с ним и никак не развивала бы свою карьеру.

— В этом нет необходимости.

— Позволь мне, — нетерпеливо отрезал он.

— Отлично, — вздохнула я. — Извинения приняты.

Он прищурился.

— Могла бы быть полюбезнее.

В ответ на его слова я подняла бровь.

— Точно. — Он поморщился. — Как рана? — Он указал на мой живот, словно опасался, что в любую минуту оттуда может выскочить Чужой.

— Скоро вылезет.

— Что? — он смущенно покосился на меня.

— Ничего, — пробормотала я.

— Я скучал по твоему странному чувству юмора, Алекса. — Он снисходительно похлопал меня по руке.

Честно говоря, я не думала, что у меня странное чувство юмора. Просто у Бенито оно напрочь отсутствовало.

— Есть ещё какая-то причина для твоего прихода.

— Да? — Пожалуйста, не предлагай мне вернуться. Будет очень трудно отказаться, а я понимала, что для меня лучшего начать все заново.

— Несколько дней назад мне позвонил Антуан Фоше.

Мне стало интересно, и я дала ему знак продолжать.