Герой!

Мэви не видела, что там сидит Фейрн, полускрытая в кустарнике, а ведь должна была заметить блеск этой бледной кожи, пламя рыжих волос. Свет камина Фейрн к лицу. Ее спутник почти невидим рядом с ней.

Лейтенант прищурился, всматриваясь сквозь языки пламени, кто гам наклонился за брошенной . им перчаткой.

— Значит, вас беспокоит только ваша собственная жизнь? О будущих поколениях вы не думаете? Это вырождение!

Парень, сидевший подле Фейрн, привстал было, но та приостановила его пальцами бледной руки, и на этот раз, после того как она набралась уверенности, ее голос звучал резче.

— А чего тревожиться за какое-то далекое будущее? Не лучше ли задуматься о голоде в Тисли, гражданской войне в Агоане, эпидемии чумы в…

— Ха! Пустяки! Голод и гражданские войны были всегда. Я говорю о Галактике!

— Тогда скажи конкретно, что я должна делать ради грядущих поколений. Что я могу сделать, чтобы повысить шансы Империи на выживание?

Вопрос был задан искренне, но вышло так, что одновременно с ним с соседней веранды донесся взрыв хохота. Потоки веселья хлынули дождем сквозь ветви деревьев, из-за чего фраза вышла обидной.

Мясистое лицо лейтенанта побагровело.

— Помогать Патрулю, естественно! В Содружестве Бог знает что творится, да и на других планетах дела идут не лучше. Требовать больше денег. Больше кораблей, больше средств связи, чтобы мы всегда могли быть в курсе, когда что-то не в порядке, людей побольше…

— Не побольше, а получше, — раздался новый голос, и из темноты вышел Ваун.

Так-так! Мэви забралась еще глубже в кусты. Она сначала задумалась, не перебрал ли и Ваун микса, и не мог ли этот лейтенант быть причиной его появления, но быстро сообразила, что обыкновенный лейтенант ничем не мог бы заинтересовать Вауна. Мужчина, во всяком случае.

Он нисколько не изменился с тех пор, как она видела его в последний раз, а поди вспомни, когда это было. Простая белая рубашка и шорты — военную форму он не переносил — стройный, загорелый мэн с высокомерием, не имеющим, как Вселенная, границ. На всех ему наплевать — в этом он не изменился.

До ушей довольный лейтенант оглядел его с ног до головы. Очевидно, до сих пор не узнал наглеца Вауна. Похоже, никто до сих пор не узнал. Хам был натуральным образом уверен, что нашел-таки, с кем померяться силой — что навряд ли входило в намерения Вауна.

— Думаю, я могу посчитать себя оскорбленным, — сказал лейтенант, принимая боевую стойку.

— Нравится — носи.

Вауна понесло. Он зарделся, задышал чаше, и явственные признаки его волнения добавили конфликту еще большую остроту. В Мэви пробудились воспоминания, заныли старые раны. Ваун!

Сонная улыбка ползала по лицу громилы-лейтенанта.

— Оскорблять Патруль опасно.

— А позорить — еще хуже, — кротко заметил Ваун. Мэви подумала, что только так и можно было поддеть лейтенанта.

— Кроме того, — ангельским голосом продолжал Ваун, — я не могу взять в толк, чего это вас так тревожит какое-то отдаленное будущее. Прожить еще четыре месяца — вот о чем не мешало бы задуматься всерьез.

— А тебе, малыш, еще четыре минуты, — проговорил кто-то из зевак театральным шепотом.

Кто-то захихикал, но лейтенант уже начал считаться с беспричинной самоуверенностью Вауна — штатские так не огрызаются.

— Почему… сэр?

— Из-за Q-корабля, естественно.

— Какого Q-корабля?

— Из Скица. Он должен был начать торможение уже много недель назад. Даже в нашей временной проекции, если он не начнет торможение в течение ближайших двух дней, значит, он и не собирается тормозить, и через одиннадцать недель от нас костей не соберешь. Он разобьет планету вдребезги.

На этот раз засмеялись все. Пьяный, наверное, или под кройлом…

Обстановка разрядилась. Некоторые девушки начали гримасничать.

Но не Мэви! У нее сердце екнуло. Она знала Вауна и знала, что врать — ниже его достоинства. Что бы он ни замышлял, он всегда говорил то, что думал. Если он говорил: «разобьет планету», значит, он имел в виду: «разобьет планету».

Боже милосердный!

— Самому зеленому прапорщику известно, — ухмыльнулся лейтенант, — что настроиться на приближающийся Q-корабль невозможно. Движение шаровой молнии непредсказуемо, а сингулярность сводит на нет эффект Допплера.

— Я это учел, — невозмутимо ответил Ваун. — Для триангуляции со станции Урт он достаточно близко. Точность девяносто пять процентов. Конечно, я понимаю, что до вашего уровня такие страшные факты не доходят.

— Давай, двинь ему, — изрек какой-то невидимый советчик.

Поразительно, что до сих пор никто не признал Вауна. Его это, должно быть, поразило больше всех. Теперь, конечно, одними разговорами ему не отделаться.

Спейсер будет настаивать на поединке, и придется доставать документы. А может, ему и в этом случае нет причин для беспокойства — Мэви никогда не видела, чтобы он дрался, но ведь и кулаками махать он может оказаться таким же мастером, как и во всем остальном, а в этом случае лейтенант просто не представляет, что его ждет.