Герой

Никто из друзей Дзирта, недавно провожавших его в опасное путешествие в Подземье, не мог бы предугадать подобного исхода.

* * *

— Это надолго? — спросила Далия.

Энтрери видел, что она из последних сил скрывает грызущее ее беспокойство; и мысль о том, что его предстоящее путешествие так тревожит ее, причинила ему сильную боль. Он даже не подумал о том, что ранит Далию, согласившись отправиться в путь вместе с Ивоннель. Артемис Энтрери просто не привык думать о ком–либо еще, кроме себя, — по крайней мере, если он не заставлял себя думать о других.

Реакция Далии на его решение была вполне естественной. Конечно, она никогда не поддавалась трусости, прекрасно понимала ценность дружбы и знала, что такое ответственность за боевых товарищей. В конце концов, Энтрери, Джарлакс и Дзирт только что спасли ее саму от ужасной участи. Но не следовало забывать о том, что женщина после долгих несчастий и страданий совсем недавно обрела хоть какое–то подобие мира и покоя. Она примирилась с сыном, и сейчас Эффрон создавал для себя собственное пространство в растущей Главной башне тайного знания.

А они с Энтрери нашли друг друга, и каждый из них помог другому облегчить душевную боль, обрести смысл жизни и новый взгляд на вещи.

И вот теперь он покидал ее, в сопровождении, возможно, одной из самых опасных колдуний–дроу на Фаэруне, и имел дело с Громфом Бэнром.

— Ты сильно изменился после общения с этим странным существом, Киммуриэлем, — заявила Далия.

Энтрери нечего было на это возразить. После совещания Ивоннель, Джарлакс и Киммуриэль пришли к Энтрери и рассказали ему о плане Ивоннель — плане, предусматривавшем участие Энтрери. Ассасину предстояло сопровождать Ивоннель в монастырь Желтой Розы. И чтобы ускорить это путешествие, Энтрери позволил Киммуриэлю «вторгнуться» в свое сознание — это было странное, тревожное переживание.

— Мы совершили путешествие вместе, — попытался объяснить Энтрери.

Далию взволновала эта новость:

— Куда?

— Путешествие не в пространстве, а во времени. Через столетия, к давно поблекшим воспоминаниям и к воспоминаниям, которые теперь удивляют меня.

Далия не поняла, что он имел в виду, но не стала просить разъяснений.

— Ты чувствуешь, что в долгу перед Дзиртом и обязан помочь ему, — заговорила она, когда напряженное молчание затянулось. — Я понимаю.

Энтрери покачал головой. Слова ее были рациональными, логичными, имели смысл, если вспомнить о цели похода Дзирта в Подземье, во время которого его настигла болезнь. Но все равно ассасину они показались какими–то фальшивыми. Не осознание долга приказывало ему отправляться к Дзирту и принять участие в отчаянном плане по спасению следопыта. Нет, здесь было нечто более глубинное, нежели долг, а если и долг, то, как это ни странно, прежде всего перед самим собой, перед Артемисом Энтрери. Он вспомнил обдуваемый ветрами утес неподалеку от ворот Мифрил Халла, сточную трубу в Калимпорте и башню, которая была создана специально для его поединка с Дзиртом.

— В таком случае я должна отправиться с тобой, — сказала Далия, но Энтрери покачал головой.

— Ивоннель попросила об этом меня, и она даже слышать не желает о том, чтобы Джарлакс сопровождал нас.

— Почему? И почему ты внезапно проникся доверием к ней?

— Я ей вовсе не доверяю.

— Напротив!

Энтрери тяжело вздохнул: действительно, трудно было отрицать, что он буквально отдал свою жизнь в руки необычной девушки–дроу.

Мне кажется, у нее нет никаких причин подстраивать мне западню, потому что недавно я, как и все мы, сидел у нее в тюрьме, — объяснил он.

— Но какие у нее причины помогать Дзирту?

— Не имею ни малейшего представления.

Далия фыркнула и подбоченилась.

— Не хочу показаться упрямой и вздорной, — заявила она, — но все это представляется мне полной бессмыслицей.

— Ивоннель убеждена, что Дзирту необходимо испытать великое потрясение или жестокий кризис, чтобы он позволил ей исцелить его с помощью заклинаний, — сказал Энтрери. — А как ты думаешь, найдется ли во всем мире другое такое существо, как Артемис Энтрери, способное вызвать жестокий кризис в душе Дзирта До’Урдена?

Его легкомысленный тон не ослабил напряжения.

— Нужно заставить его столкнуться лицом к лицу с истиной о его отчаянном положении, заставить его заглянуть в пропасть, которая страшит его сильнее всего, — более серьезно продолжал Энтрери, — прежде чем он сдастся, отбросит свое упрямство и примет помощь Ивоннель или кого–то еще.

— Что–то мне слабо верится в благополучный исход, — заметила Далия.