Герои античных стадионов

«…хочу состязанье назначить.
В зале своем Одиссей топоры расставлял друг за другом
Как корабельные ребра, двенадцать числом, отступивши
Очень далеко назад, он простреливал все их стрелою.
Нынче хочу предложить женихам состязание это.
Тот, кто на лук тетиву с наименьшим оденет усильем
И топоров все двенадцать своею стрелою прострелит,—

Следом за тем я пойду»[27].

(XIX, 572–579)

По манере женихов обращаться с этим оружием совершенно ясно, что оно им хорошо знакомо и как орудие состязания. Однако согнуть лук могучего Одиссея не смог никто: ни Леодей, ни Эвримах, ни Антиной, ни другие претенденты, несмотря на их недюжинную силу, всевозможные ухищрения и даже молитвы. Наконец, после долгих споров, насмешек и волнений лук попадает к хозяину — Одиссею, переодетому нищим.

…в руках обращая
Лук свой туда и сюда, осторожно рассматривал, целы ль
Роги и не было ль что без него в них попорчено червем.
Глядя друг на друга, так женихи меж собой рассуждали:

Видно, знаток он и с луком привык обходиться.

(XXI, 392–396)

Пристальное внимание Одиссея к своему луку вполне понятно: Лаэртид не был дома ровно 20 лет и столько же лет не держал в руках это оружие. А столь подробные и обыденные детали свидетельствуют о том, что лук был хорошо знаком любому греку. Не меньше, чем, например, диск или копье.

Но вот Одиссей неожиданно легко натягивает тетиву и поднимает лук. Личина старого и немощного нищего по волшебству спадает с него. Не дав женихам опомниться, Одиссей стреляет в кольца, венчающие обухи боевых секир:

…быстро от первого все до последнего кольца,
Их не задев, пронзила стрела, заощренная медью.

(XXI, 420–421)

Сделав то, что не смог сделать никто иной, Лаэртид вместе с сыном Телемахом расправляется с грубыми, самонадеянными и своекорыстными женихами…

Как видите, нельзя все же категорически утверждать, что на материке стрельба из лука не практиковалась как вид состязаний. Слишком уж широко отображены подвиги лучников в древнегреческой мифологии и эпосе, чтобы допустить их полное забвение на состязаниях атлетов.

Но отчего бы не предположить, что весьма распространенные в древнейшие времена (т. е. по крайней мере до 776 года до н. э.) после возобновления олимпийских игр Ифитом и Ликургом состязания лучников почему-либо из агонистической программы были исключены и снова обрели право спортивного гражданства уже в Северном Причерноморье.

Почему же отстранили лучников от участия в общеэллинских играх? Причины этого могли быть самые различные. Главным же поводом стала всевозрастающая аристократизация агонов в классическую эпоху. Лук же, как известно, никак не мог быть отнесен к «рыцарским» видам оружия. Архилох, например, сообщает, что аристократия с острова Эвбея судьбу сражений всегда предпочитала решать мечом, весьма неохотно прибегая к луку и праще. А географ и историк Страбон писал, что во время Лелантской войны Халкида и Эретрея заключили между собой договор, запрещающий пользоваться дальнобойным метательным оружием.

Вполне естественно допустить, что под давлением этих обстоятельств стрельба из лука постепенно отмирала как вид состязаний. И лишь в греческих колониях Причерноморья эти соревнования возродились под влиянием кочевников-скифов.

Глава XVII. Бессмертие атлетов

По дороге, ведущей из Олимпии, медленно и торжественно движется колесница, запряженная четверкой лошадей. Окруженный родными и друзьями, в ней восседает олимпионик. Он доказал на берегах Алфея, что является сильнейшим, и теперь, облаченный в роскошное пурпурное одеяние, возвращается в родной город.

Награды? Их много. Но самые главные — всеобщий почет и венок из ветвей оливы. Украшенные белыми повязками, эти венки заранее выставлялись на золотых: и бронзовых треножниках в притворе храма Зевса для всеобщего обозрения.

Церемония получения венка была довольно длительна. По окончании состязаний глашатай торжественно объявлял на весь олимпийский стадион имя и родину победителя. Затем элланодики вручали ему пальмовую ветвь и приказывали вновь предстать перед ними в день вручения наград — последний день игр. Наступал заветный срок. И вновь звучали имя и название города олимпионика. И, трижды огласив это, герольды трижды трубили в трубы. И разносились над священной рощей победные песни в честь того, кто получал наконец заветный оливковый венок.