Герои Антихтона: за счёт всего человечества! (СИ)

— Меня предупредили, — кивнула Фамке и принялась стягивать с себя мокрый плащ. Потом и все остальное. Хозяин домика некоторое время наблюдал за ней и как будто собирался что-то сказать, но потом безнадежно махнул рукой:

— Садись поближе к камину. Я принесу тебе халат и полотенце.

— И выпить, — добавила Фамке. — Не забудь про выпивку. Не алкоголь, разумеется. У нас будет это самое… как это называется? — серьезный разговор, вот.

— Фамке ван дер Бумен обещает мне серьезный разговор… — печально вздохнул хозяин жилища. — Видать, совсем последние времена настали…

Несколько минут спустя он опустился в кресло напротив Фамке и некоторое время молча следил за тем, как она опустошает целый термос с горячим чаем. Когда термос показал донышко, леди ван дер Бумен вытерла лицо краешком полотенца, свисавшего с ее головы, поудобнее устроилась в своем кресле и скрестила руки на груди. Похоже, настраивалась на длинный и серьезный разговор.

— Полагаю, ты слышал последние новости?

— Мне привозят не только молоко, но и свежие газеты, — признался Маркус ван Борман. — «КОЙКО» — это надо же было такое придумать! Ты с ума сошла. Впрочем, в этом-то как раз ничего нового нет, потому что ты сошла с ума очень давно. Ты всегда была сумасшедшей.

— Но почему?! — возмутилась Фамке. — Почему сразу «сошла с ума»? Стоило девушке пожелать слетать на друную планету — так сразу «сумасшедшая»! Маркус, ты всегда был очень прогрессивным — или старался казаться таковым! И откуда только у тебя все эти старомодные штампы, клише и стереотипы?! Кстати, ты можешь полететь со мной. Мне не помешает еще один опытный пилот, больше того — один из первых астронавтов нашей планеты, в свое время уже успевший побывать на Антихтоне…

— Опять этот конспирологический бред, — почти застонал Маркус ван Борман, одновременно поднимая глаза к потолку, сложенному из плохо обработанных бревен. — Не был я ни на каком Антихтоне. Только на Луне. На темной стороне Луны. Можешь у Хеллборна спросить — он подтвердит. Мы ведь побывали там вместе.

— Да я бы спросила, — Фамке закивала как японский болванчик, — но Джеймс Хеллборн внезапно куда-то запропастился — и никто не знает, где его искать.

— Что значит «запропастился»? — насторожился Маркус.

— Исчез с радаров, залег на дно, «вернулся на холод» — называй как хочешь, — Фамке скорчила откровенно недовольную гримаску. — Скорей всего, занят своими шпионскими делами и потому недоступен. Забудь о нем. Давай лучше о тебе! Только не говори, что тебя не заинтересовало мое предложение. Ты ведь всегда хотел туда вернуться.

— Как я могу вернуться туда, где ни разу не был? — ван Борман не угодил в настолько примитивную ловушку. — И даже если бы речь шла о первом разе — мне это совсем не интересно. Нечего там делать.

— Откуда ты знаешь, если никогда там не был? — прищурилась Фамке.

Маркус ван Борман ответил не сразу. Неожиданно резко встал из кресла и направился к ближайшей стене, на которой висели самые разные вещи: маленькое зеркало в покрытой золотистым лаком деревянной рамке; картина какого-то допотопного итальянского пейзажиста — копия, разумеется; старомодные часы с кукушкой; большая политическая карта мира — старая, потрепанная, с довоенными границами; и отрывной календарь. Напротив календаря он и остановился.

— Ты не подскажешь, какой у нас сейчас год? — медленно спросил Маркус.

— Это вопрос с подвохом? — нахмурилась Фамке. — Потому что я помню этот разговор. Мы ведь оба там были… черт побери, ровно четверть века тому назад! Как время-то летит…

— И все-таки? Какой у нас сейчас год? — повторил ван Борман, не смотря в ее сторону.

— Ладно, давай опять сыграем в эту игру, — всплеснула руками Королева Тихого Океана. — Исключительно из ностальгических соображений! Подожди секунду, я припоминаю правила… Ага, вспомнила. Итак, у нас сейчас на календаре 1963-й год A.D. Он же 7723-й год от Сотворения Мира, 3444-й год Хиджры, 2171-й год Республики, 4716-й от основания Города, 4020-й год непальского королевского календаря, ну и так далее. Ах, да, чуть не забыла. Как и в прошлый раз. 3963-й. Да, именно так — три тысячи девятьсот шестьдесят третий от рождества Христова.