Герои Балтики

Вновь загремели выстрелы, запрыгали по палубам ядра. Шведы напирали со всею мощью, и кронштадтцы изнемогали в неравной схватке. Положение русской эскадры стало отчаянно критическим – неприятелю удалось прорезать строй ослабленной Кронштадтской эскадры. Карл Зюдерманландский уже торжествовал победу – его настойчивость вознаграждена! Однако герцог поторопился: он забыл, кто являлся его противником… По сигналу Круза вперед устремился бывший до того в резерве отряд фрегатов. Совершив лихой маневр, отряд атаковал неприятеля и заставил его отойти. Положение было восстановлено. Русская эскадра по-прежнему преграждала неприятелю путь к Кронштадту.

Наступило некоторое затишье. Шведы совещались, как быть дальше. Не терял времени и Круз. Еще утром, внимательно следя за ходом баталии, адмирал заметил, что противник начал делать холостые выстрелы, стараясь поддержать шум, сберегая в то же время свой порядком истраченный боезапас. Желая проверить догадку, Круз распорядился сделать поворот всей эскадрой на новый курс, чтобы сблизиться с неприятелем. Не приняв боя на кратчайшей дистанции, шведы стали поспешно отходить. Догадка командующего полностью подтвердилась!

Незадолго до полуночи по сигналу с флагмана малочисленная русская эскадра устремилась в погоню за противником. Опасность для столицы была снята: вдали уже белели передовые фрегаты эскадры Чичагова. Шведы, поставив все паруса, бежали к Выборгу. Круз преследовал их неотступно.

А Санкт-Петербург праздновал победу. Горожане стеклили окна, выбитые от грома выстрелов. Длинной вереницей потянулись обратно беженцы. Имя Круза было у всех на устах!

Вскоре русский флот блокировал неприятеля у Выборга. Общее командование принял на себя адмирал Чичагов. Спустя месяц неприятель предпринял отчаянную попытку прорваться из окружения и, понеся большие потери, ушел в порты Швеции. Несмотря на новую победу, бегство остатков шведского флота вызвало у русских моряков известную досаду. Виновником происшедшего все справедливо считали Чичагова.

За победу в трехдневном сражении между Кронштадтом и Красной Горкой Круз был награжден одним из высших орденов империи – орденом Александра Невского, а по заключении мира со Швецией получил полный адмиральский чин, Георгиевский крест 2-го класса и шпагу с алмазами «За храбрость».

Любимец флота

Окончилась война, и теперь адмирал Круз ежегодно выводил в море эскадры для практических плаваний. В свободное от службы время он проживал в Ораниенбауме. Екатерина II разрешила занимать многочисленному семейству Крузов небольшой дворцовый дом поблизости от верхнего пруда и бывшей потешной крепости Петра III.

Отдыхая от флотских забот, адмирал распорядился под звуки оркестра ежедневно поднимать с восходом солнца в потешной крепости Андреевский флаг. А в полдень, обозначая обед, палить холостым зарядом из шестифунтовой пушки. Долго терпевшие столь беспокойное соседство помещики, не выдержав, в конце концов отписали жалобу императрице на шумного адмирала. Екатерина отнеслась к посланию спокойно.

– Передайте Крузу, – велела она своему секретарю, – пусть палит, ведь он привык палить!

Длинными летними вечерами на даче старый адмирал в кругу своей семьи распивал чаи и любовался искусственным водопадом. В один из таких вечеров перед дремавшим в кресле Крузом предстал художник в широкополой шляпе.

– Господин адмирал, – сказал он, низко кланяясь, – позвольте мне, скромному труженику кисти, живописать вас в память потомкам.

Круз долго отказывался, но в конце концов уступил дружному натиску домашних. Опытному художнику понадобилось всего лишь несколько сеансов, и, писанный сухими красками на холсте, Круз предстал во всем блеске своих многочисленных наград. За спиной героя кипела жаркая морская баталия…

Адмиралу портрет понравился. Однако, приглядевшись получше, он заметил в нижнем углу надпись: «Громами отражая гром, он спас Петров и град и дом», Круз поморщился:

– Ваша милость хорошо потрудилась, живописав мою натуру, – бросил он недовольно художнику. – Примите деньги. Но немедля сотрите сие сочинительство, потому как не имеете права оценивать деяния мои!

Художник в ответ улыбнулся:

– Я являюсь, ваше превосходительство, академиком-гравером Скородумовым и послан к вам государыней императрицей. Она же соизволила собственноручно сочинить сии вирши, а портрет с ними вручить вам от нее в дар!

Старик Круз был растроган. Одарив живописца золотой табакеркой, он тут же велел вывесить свой портрет в обеденном зале, а стихи Екатерины внес в свой фамильный герб.