Герои без вести не пропадают. Книга вторая

Он схватился за голову, затрясся, как в лихорадке, всхлипнул, зарыдал. Турханову до смерти было жаль мальчишку. «А сколько таких Стефанов – жертв фашизма- ждет спасения от Советской Армии и советских партизан. – подумал он. – Нельзя допустить, чтобы они обманулись в своих надеждах. Поэтому нам надо выжить, снова взять в руки оружие и биться до тех пор, пока не будет уничтожен фашизм».

– Не плачь, Стефан, не падай духом,- прошептал он ему на ухо. – Мы живы – значит, не все еще пропало. На до бороться.

– Бороться? – переспросил парнишка. – Какой смысл? Ведь шансов на победу не осталось?

Турханов похлопал его по спине.

– Ошибаешься, сынок,- сказал он. – Кто борется, тот всегда имеет шансы на победу. А чтобы бороться, нам надо набраться сил. Поэтому давай лучше уснем и отдохнем немножко.

Стефан перестал плакать, закрыл глаза, плотнее прижался к Турханову, задышал ровнее и скоро уснул. Тогда забылся и его утешитель…

ГЛАВА ПЯТАЯ

– Подъем! – хором заорали штубендисты, когда башенные часы пробили пять. – Утренний туалет. Всем в вашциммер! Живо!

Команда эта означала, что для узников блока смерти начинается новый день пыток и издевательств.

Услышав крики штубендистов, заключенные быстро поднялись на ноги и стремглав бросились бежать к умывальникам, а тех, которые замешкались, Мишка Иханов выгнал из штубе А, нещадно хлеща своей нагайкой.

В комнате для умывания распоряжался сам блоковой. Под его наблюдением люди должны были подбежать к бетонным умывальникам, зачерпнуть обеими ладонями ледяной воды, плеснуть ее на лицо, вытереть рукавами или полами куртки (полотенце не выдавалось) и, не останавливаясь, выбежать из комнаты. Нарушители этого порядка подвергались тут же наказанию. Один из узников, стоявший в очереди впереди Турханова, впопыхах зачерпнул воду только одной ладонью. Горилла заметил это и сильнейшим ударом дубины раскроил ему череп, другой так растерялся, что, не успев смочить руки, поспешил к выходу. Блоковой набросил на его шею петлю, специально приделанную к тонкому концу дубины, затянул до отказа, притащил несчастного к единственной ванне, наполненной водой до краев, свалил его в воду, закрыл специальной крышкой ванну, а сам сел сверху. Нарушитель, захлебнувшись, утонул.

На утренний туалет должны были затратить полчаса, а заключенные управились за двадцать пять минут. Затем их выгнали во двор, разбили по сотням и выстроили для утренней поверки. Всего оказалось семь неполных сотен. Кроме того, из карантинного отделения самостоятельно выползло полторы сотни больных, а семьдесят человек выволокли штубендисты. По указанию блокового всех их положили в ряд вдоль стены барака и оставили под открытым небом «подышать свежим воздухом». Затем дежурный штубендист доложил блоковому, что за ночь умерли двадцать семь человек, а восемь человек хотя еще живы, «о не могут даже пошевелить пальцем. Горилла распорядился всех их отнести на штабель трупов, что и было выполнено штубендистами.

Всю ночь дул сильный юго-западный ветер, обычно приносящий на Альпы обильные осадки. К утру он заметно ослаб, и тут же повалил мягкий пушистый снег.

– Не дай бог, чтоб он еще превратился в дождь,- пробормотал сосед Турханова, ловя снежинки растрескавшимися губами. – Все мы промокнем до ниточки и окончательно простудимся.

– Да,- согласился с ним другой заключенный, стоявший за ним. – Тогда вон тот штабель сразу увеличится в пять-шесть раз.

Он указал на трупы, аккуратно сложенные возле выходной двери в общий лагерь. Теперь осталось ждать прихода блокфюрера со специальной командой эсэсовцев, выделенной якобы для того, чтобы следить за порядком в изолирблоке, а фактически для того, чтобы подвергать заключенных пыткам и издевательствам. Обычно эти палачи появляются около семи часов утра. На сей раз они запаздывали, то есть теряли часть светлого времени, отведенного им для совершения над узниками самой изощренной жестокости, но заключенным от этого было не легче, ибо задержки эти, как правило, происходили из-за очередного инструктажа палачей о применении к ним еще более усовершенствованных методов пыток и издевательств. Так оно и случилось в этот ужасный день. Ровно в восемь утра распахнулись железные двери, и во двор изолирблока торжественным маршем вступили эсэсовцы во главе со своим ротенфюрером. Все они были одеты в парадную форму. Блоковой доложил, что хефтлинги построены для утренней поверки: