Герои без вести не пропадают. Книга вторая

Надписей много. Одни писали не спеша, печатными буквами, крупно и разборчиво. У других, должно быть, не было времени, и они в спешке нацарапали кое-как, без подписи и указания даты. Одна из таких надписей сделана простым карандашом на немецком языке. Турханов прочитал ее несколько раз. «Октябрьская революция в России указала мировому пролетариату путь к светлому будущему. Я вместе с товарищами вступил в Австрийскую коммунистическую партию. Четверть века мы честно боролись под знаменем великого Ленина. Мы понимали, что защита единственной в мире социалистической страны – священный долг каждого коммуниста, где бы он ни находился. Еще лучше поняли мы это; когда Гитлер напал на Советский Союз. Если бы фашистам удалось победить Красную Армию и уничтожить социализм в СССР, то вопрос об освобождении рабочего класса из-под ига капитала мог бы растянуться на века. К счастью народов, этого не случилось. Первое в мире социалистическое государство выстояло, его армия как ураган несется на запад, освобождая из-под фашистского ига одну страну за другой. Мы же, европейские коммунисты, сделаем все, чтобы помочь Красной Армии как можно скорее смести с лица земли фашистскую нечисть. К сожалению, мне, не удастся увидеть родную Австрию свободной. Дорогие товарищи, друзья, родные и близкие! Не унывайте! Не сдавайтесь! Мстите фашистам за нашу смерть на каждом шагу. Да здравствует Советский Союз – освободитель всех народов! Да здравствует Коммунистическая партия – вдохновительница всех побед мирового пролетариата! Пришли палачи. Они открывают дверь. Они поведут меня на казнь. Прощ…»

Австрийский коммунист не успел закончить свое письмо к потомкам. Он даже не успел поставить свою подпись. Поэтому его имя осталось неизвестным. Но его слова не пропали даром. Они пробудят в сердцах заключенных волю к борьбе. Турханов почувствовал это сразу, как только прочитал заветы этого революционера.

«Лет сомнения, авторы этих надписей уничтожены фашистами. Очевидно, такая же участь ожидает и меня. Но без борьбы я не сдамся. Но у борца в тюрьме руки связаны. Надо найти способ вырваться на свободу, чтобы не только бороться, но и победить», – задумался Турханов, глядя на стену, испещренную надписями узников.

В это время из коридора послышался топот ног, кто-то повернул ключ в замке и открыл дверь.

– Вас вызывает следователь, – сообщил надзиратель. – Выходите!

Чтобы скрыть свое знание немецкого языка, Турханов притворился, что не понял. Надзиратель ко всему привык. Привык он и к иностранцам, которые ни слова не знали по-немецки. С ними объяснялся он языком жестов. И на сей раз он прибег к помощи этого универсального средства. Турханов «понял» его с первого же жеста и вышел в коридор, где поджидали два конвоира в форме СД. Они повели полковника сначала по длинному коридору, потом спустили по лестнице в подвальный этаж. Словно нарочно, чтобы нагнать страх на новичка, навстречу им попались два конвоира, тащивших волоком окровавленное тело заключенного, очевидно потерявшего сознание во время допроса с пристрастием. Должно быть, конвоиры давно привыкли к подобным картинам. На безжизненное тело хефтлинга они даже не обратили внимания, а прошли молча и привели Владимира Александровича в следственную камеру, где его уже дожидался гестаповец. Одет он был, как и другие, в черную форму. Огромный нос с горбинкой придавал его лицу хищное выражение, тонкие сжатые губы и бесцветные прищуренные глаза говорили о его жестокости. Правда, маленький рост и болезненная худоба не внушали ни особого страха, ни почтения, но Турханов знал, что в гестаповских застенках для проявления жестокости существуют. заплечных дел мастера, которые по первому сигналу даже таких вот выродков рода человеческого всегда готовы подвергнуть несчастных нечеловеческим мукам.

Как раз в то время, когда конвоиры ввели Турханова в камеру следователя, зазвонил телефон.

– Гауптштурмфюрер Кляйнмихель слушает, – подобострастно заговорил гестаповец, схватив телефонную трубку и вытянувшись в струнку, словно перед большим начальником, но, услышав ответ, разочарованно.сел на место. – Ах, это ты, Отто… Здравствуй, дорогой!… Да, времени нет. Даже не передохнешь… Конечно, они. Не люди, а мразь какая-то… Да, если бы только от меня зависело, я бы давно всех скрутил в бараний рог… Да, да. В другой раз. Ну, бывай, дорогой…