Герои без вести не пропадают (Роман. Книга 1)

Разрешите доложить! — обратился командир роты к Турханову. — Получены предварительные итоги боя. Потери карателей убитыми и ранеными сто шестьдесят три человека, пленными — тридцать два человека, в том числе восемь офицеров вермахта и один оберштурмбанфюрер СС. Захвачены следующие трофеи: винтовок и автоматов сто восемьдесят два, пулеметов десять, минометов шесть, ручных гранат триста, патронов двадцать две тысячи.

Хорошо, — прервал его полковник. — Когда закончи те подсчет трофеев, сведения передайте в штаб. Всех раненых отправьте в санитарную, часть. Для организации похорон выделите команду. За отступившими карателями установите непрерывное наблюдение, пока они не уйдут отсюда совсем...

Слушаюсь, товарищ полковник.

Байдиреков ушел выполнять приказ командира. Адам Краковский повернулся к Турханову.

Прошу прощения, никак не могу вспомнить вашу фамилию, — сказал он, виновато улыбаясь.

И не надо. У меня теперь другая... Турханов.

Турханов? Слыхал, слыхал! Об отряде Турханова знают не только в окрестных населенных пунктах, но и в штабе второго обвода Армии Людовой <Обвод — округ>. Вот, оказывается, кто выручил нас сегодня из беды!

Расскажите о своем батальоне.

Он воюет второй год. Из небольшого отряда Гвардии Людовой превратился в батальон четырехротного состава. Две роты под командованием начальника штаба пока действуют в другом районе.

Где вы встретились с карателями?

В десяти километрах отсюда. Выдал нас один предатель. На прошлой неделе к нам перешел из отряда НСЗ <НС3 — народные вооруженные силы — военные формирования польской реакции> хорунжий. Сперва зарекомендовал себя вполне надежным человеком. Вчера не вернулся с разведки. Была короткая схватка, и мы считали его погибшим. А сегодня в деревню, где отдыхали наши роты, привел карателей. Хорошо еще, дозоры вовремя подняли тревогу. Мы успели отойти к лесу.

Хорунжего видели наши бойцы в рядах карателей в форме немецкого офицера. Но от нас он не уйдет. Все равно висеть ему на суку!

Как вы хотите его схватить? — с интересом спросил Турханов.

Обменяем вот на этих мерзавцев! — показал майор на пленных. — Конечно, если вы не возражаете.

Не возражаю. Только сначала допросим, а потом меняйте на что угодно! — засмеялся полковник. — Но согласятся ли немцы выдать вам своего шпиона?

А на что им разоблаченный шпион? Ведь его больше к нам не пошлешь. Как бойцу ему — грош цена. Немцы с радостью обменяют его на пленного оберштурмбанфюрера да в придачу дадут по нашему указанию еще человек десять. Подобным образом не раз приходилось освобождать из немецкого плена нужных нам людей...

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Понятно, что в жизни воинской части победа — самое радостное событие. Однако командир должен всегда смотреть на нее трезво — не переоценивать свой успех, не зазнаваться... Чтобы победа над карателями не вскружила голову партизанам, а вселила в них уверенность в своих силах и воодушевляла на дальнейшую борьбу, надо было разъяснить им действительное значение сегодняшнего боя. Поэтому командование решило провести в каждом подразделении митинги при участии руководителей отряда. Турханов решил пойти к Айгашеву: положение дел в его роте по-прежнему вызывало тревогу.

Получив приказ созвать в своем подразделении митинг и узнав, что на нем будет присутствовать командир отряда, Айгашев надулся, как капризный ребенок. «Будет расхваливать Байдирекова, — подумал он, — ставить лейтенанта в пример майору. Это значит — дискредитировать меня в глазах подчиненных! Нет уж, меня не проведешь! Раз так, я не буду на митинге. Пусть его организуют другие. Да, другие».

С этой мыслью он вызвал к себе командира первого взвода Колпакова и, рассказав ему, о чем следует говорить на митинге, взял автомат и ушел в лес.

Константин Сергеевич Айгашев напоминал человека, отправившегося в путешествие в тесной обуви. Когда жмет обувь, путешественник не замечает изумительной красоты природы, не может вникнуть в суть интересного рассказа, которым спутник пытается привлечь его внимание. Он думает только о своих собственных ногах, о муках, которые он испытывает. Подобно такому путнику, Айгашев всю жизнь был занят одними только заботами, грызущими его душу. Ничто его не радовало, ничто не нравилось. Он всегда был чем-то недоволен, всегда кого-то ненавидел, кому-то завидовал. Ему хотелось вырваться вперед, но приходилось плестись в хвосте. Он был уверен, что жизнь балует тех, кто умеет ловчить. «Например, чем я хуже Турханова? — не раз спрашивал он себя. — Почему он в двадцать два года получил звание лейтенанта, а я — только курсанта? Почему, когда он стал полковником, я получил лишь звание лейтенанта? Ведь мы с ним родились в один год, в одинаковых деревнях и у нас у обоих родители были неграмотные чувашские крестьяне. Почему же судьба у нас разная?