Герои без вести не пропадают

— Кто знает, чем они дышат. Родичи, как говорится, между собою ссорятся, а на чужих вместе бросаются. Не наше это дело…

— Нет, именно наше, — возразил Комиссаров. — Наше выступление на стороне крестьян может иметь большой политический резонанс.

Они заспорили. Остальные, выслушав обоих, тоже высказали свое мнение.

— Надо уничтожить банду! — решительно заявил Кальтенберг.

— Правильно! — поддержал его Громов.

— Дайте мне пяток вооруженных бойцов, и к утру пан Карпинский, живой или мертвый, будет у ваших ног! — заверил Соколов.

— Нам он не нужен ни живой, ни мертвый, — улыбнулся Турханов, которому нравились в Соколове пылкость и решительность. — Но банду действительно надо обезвредить. Пошлем туда десять человек под командой Яничека. Пусть они арестуют пана Карпинского с его приспешниками и передадут в руки крестьян. Они натерпелись от этих негодяев, пускай они же творят суд над ними.

— Товарищ полковник, почему хотите послать Яничека, а не меня? спросил Соколов обиженно. — И вчера его взяли с собой…

— Не обижайся, дружище! Во-первых, Яничек знает польский язык, и, следовательно, ему будет легче договориться с крестьянами. Во-вторых, я не хочу тратить силы своих заместителей на мелочи. Подожди малость, подвернется настоящее дело, тогда и ты покажешь, на что способен…

Глава семнадцатая

Маленький отряд во главе с Яничеком вышел с партизанской базы вечером, когда заходящее солнце окрасило горизонт в яркие пурпурные краски. Партизаны были настроены по-боевому. Ведь они шли на настоящее дело. Правда, никто из них не переоценивал значения этой операции, но они понимали, что выполнение задания, несомненно, принесет пользу людям.

Тетка Халина — так звали женщину, пришедшую к партизанам за помощью, взялась провести группу Яничека прямо к хутору Карпинского, однако она оказалась довольно бестолковым проводником. Утром, когда шла к партизанам, долго блуждала по лесу, металась из стороны в сторону и каким-то, только ей известным, способом запомнила свой путь, состоящий из огромных зигзагов и петель, а теперь по этому же пути повела партизан. Зденек несколько раз осторожно спрашивал ее, хорошо ли она помнит дорогу, не заблудилась ли она, но женщина отвечала, что иного пути к хутору нет, и упрямо продолжала петлять и кружить, из-за чего дорога до хутора удлинилась по крайней мере в два раза. Поэтому к своей цели партизаны добрались далеко за полночь.

Хутор спал. Кругом царила такая тишина, что слышно было, как, с дерева падал прошлогодний засохший лист. Должно быть, бандиты чувствовали себя в полной безопасности, ибо даже не подумали выставить охрану. Это было на руку партизанам. Они быстро и бесшумно окружили дом, заняли все входы и выходы, после чего тетка Халина постучала в окно. Ответа не последовало. Пришлось постучать еще раз, громче и настойчивее. Тогда кто-то внутри завозился, зажег лампу, приоткрыл окошко.

— Кто там? — раздался сердитый женский голос.

— Я Халина Красницка, — ответила женщина.

— Чего тебе?

— Принесла выкуп за Эсфирь. Открой, хозяюшка, сделай милость! Прими деньги и отпусти девушку.

— Дура ты старая, — проворчала женщина, но голос ее заметно смягчился. — Могла принести завтра утром.

— Я-то могла, но пан не захотел подождать. Грозился отправить Эсфирь рано утром в город к немцам, если не доставим выкуп. Вот и пришлось поспешить.

— Ладно, подойди к крыльцу.

У крыльца стояли Яничек и два автоматчика. Вот послышалось шлепанье босых ног, и дверь открылась. На крыльцо вышла полуодетая молодая женщина с растрепанными волосами.

— Халина, где ты? — спросила она, опасливо озираясь по сторонам.

В это время к ней подскочил Яничек и наставил на нее пистолет.

— Не кричать! — предупредил Зденек. — Говорите тихо. Где ваш муж?

Женщина отшатнулась в ужасе, прислонилась к стене. На освещенную площадку вышли еще четыре вооруженных партизана. Женщина, видимо, поняла, что кричать бесполезно.

— Спит в спальне, — прошептала она, стуча зубами как при ознобе.

— Остальные где?

— В зале. Тоже спят.

— Пойдем, покажешь.

Шатаясь как пьяная, она прошла через сени и открыла дверь в переднюю. Тут горел ночник. В его тусклом свете партизаны сразу увидели оружие: на толстых гвоздях, вбитых в стену, висели пять винтовок и два автомата. Из передней вели внутрь четыре двери. Яничек вопросительно посмотрел на хозяйку.

— Эта дверь на кухню, эта в зал, эта в нашу спальню, а эта — в детскую, — пояснила женщина.

Яничек сначала заглянул на кухню. Там никого не было. Потом открыл дверь детской. На кровати лежали две маленькие девочки, очевидно близнецы.

— Идите к ним! — приказал Зденек женщине. — А ты охраняй ее! — позвал он одного из партизан.

Женщина и ее охранник скрылись в детской. Сквозь матовые стекла двух других дверей пробивались яркие лучи света.

— Я в спальню, а вы — в зал. Пошли! — скомандовал Яничек.

Обе двери раскрылись разом. В спальне на широкой кровати лежал бородатый мужчина.

— Встать! Руки вверх! Вы арестованы! — крикнул Зденек, наставив на него пистолет. — Живее! Ну! Слышишь? Кому говорю?