Герои без Золотых Звезд. Прокляты и забыты

16 сентября, совершая полет в западной части Финского залива, в 17.05 экипаж обнаружил севернее острова Найссар однотрубный двухмачтовый транспорт водоизмещением 2500–3000 бр.-т. Борта возвышалась над водой на 2,5 м. Разгонин решил, что транспорт шел груженый. Из-за низкой облачности «ил» шел на небольшой высоте, вследствие чего его атака оказалась для финнов совершенно неожиданной. Остановившийся для гидроакустического поиска сторожевик не успел ни дать ход, ни открыть зенитный огонь. Он получил торпедное попадание в центр корпуса. Ничто не помешало Разгонину сделать два круга и наблюдать. Через 8—10 минут судно полностью скрылось под водой. Эта победа Разгонина также подтверждена документами противника: метко нацеленная торпеда отправила на дно финский сторожевой корабль «Уиско» в 219 бр.-т. Вместе с кораблем погибло 19 моряков.

К концу сентября тоннаж потопленных Разгониным вражеских судов достиг 35 тысяч тонн.

После этого экипаж Разгонина совершил еще не один крейсерский полет, но безуспешно. Кроме этого, экипаж также выполнил ряд опасных вылетов на постановку мин в ВМБ противника.

16 ноября 1943 г. Разгонин вместе со штурманом Макаровым, стрелком-радистом Мигуновым и Гасановым отправился в свой очередной, 89-й по счету, боевой вылет. За окном дождь, за ним повалил мокрый снег, на крыльях — кристаллы льда. Летали долго, но судов противника не обнаружили.

— Зайдем на обратном пути к Либаве, — решил командир.

В базе — эскадренный миноносец, сторожевой корабль, транспорты. Насчитали пять кораблей. Скорее выбрать цель и атаковать, ведь из-за непогоды снизились к самой воде. Маневрируя, Разгонин приблизился к самому крупному транспорту, судя по большой осадке, нагруженному до отказа. Торпеда пошла. В то же мгновение — залп с миноносца и сторожевиков. Машину словно схватили за крылья. На высоте 2000 м. началось обледенение. Остановился один из изношенных моторов. Катастрофически падала высота. Кое-как перетянули через Рижский залив. Заглох и второй мотор. Планируя, машина протащилась еще километров 30 и упала в лесу в 70 километрах от Пярну.

В полку посчитали, что Разгонин, потопив свой седьмой вражеский корабль, погиб. Но это было не так. Едва долетели до берега, как машина врезалась в лес, прочертила просеку и разломилась. Все остались живы, хотя и получили травмы. Решили пробиваться к фронту, но на третий день, вконец обесилевшие, наткнулись на лесорубов. Те привели их на хутор, где разоружили. Это оказались полицаи. Экипаж сразу разъединили. Командир лишь успел шепнуть: «Говорите, что в часть прибыли недавно. Это наш первый вылет». Сам тоже разыгрывал из себя новичка. Спектакль удался. Летчика с травмой головы и ноги держали в тюрьме г. Пярну, Острова, Риге. Затем гоняли по лагерям: Лодзь, Кенигсберг, Нюрнберг.

В Кенигсберге один из пленных летчиков узнал его и сообщил, что ему присвоено звание Героя Советского Союза. Кто-то проболтался, что хромой летчик — Герой, и к нему сразу проявили интерес вербовщики из РОА.

Разгонина вызвали в канцелярию. За столом сидел человек в немецкой форме с тремя русскими буквами на рукаве: «РОА».

Власовец не скупился на посулы. Пообещал даже, что немецкие ювелиры отольют Разгонину Золотую Звезду.

— Не хуже московской будет. Раз ты ее заслужил собственным геройством, носи на здоровье.

— Обойдусь… — ответил летчик.

Вербовщик покачал головой:

— Поглядел бы ты на себя в зеркало. Скелет, и только. Мужик, а весу в тебе каких-нибудь сорок кило, если не меньше. Наверно, и стоять уже нет сил. Садись!

Разгонин присел на табуретку. Палку, с которой он теперь ходил, поставил между коленями.

— Кури.

— Не курю, — отвернулся летчик. — Бросил.

Отвернулся, чтобы не видеть протянутых ему сигарет. Во рту стало сухо. Хоть бы разок затянуться, может, и голод не чувствовался бы так остро.

А вербовщик закурил. Дым показался Разгонину каким-то необычайно ароматным, вкусным.

— Ну так как, идешь к нам в Русскую освободительную армию? Дадим самолет.

Разгонин молчал. Получить самолет было очень заманчиво. Но если этот тип даже говорит правду и действительно ему дадут самолет, то наверняка такой, на котором далеко не улетишь.

Тяжело вздохнул:

— Какой теперь из меня летчик? Хожу, и то с клюкой.

— А мы тебя подлечим, — настаивал предатель. — Иначе подохнешь с голоду. Понял, герой? Не пойдешь к нам, немцы отправят тебя в рай. Обдумай свое положение.

На их посулы, а затем угрозы и избиения летчик не купился. Больше вербовщик не появился. Понял: летчика не уговорить.