Герои битвы за Крым

Многие историки ответственность за бездеятельность в подготовке к отражению вражеского удара справедливо возлагают на командование Крымского фронта и лично Л. З. Мехлиса. Громя «оборонительную психологию некоторых генералов», представитель Ставки отрицательно влиял тем самым на командующего и штаб. «Всякие разговоры о возможности успешного наступления немцев и нашем вынужденном отходе Л. З. Мехлис считал вредными, а меры предосторожности — излишними», — подтверждал и адмирал Н. Г. Кузнецов, побывавший 28 апреля вместе с маршалом С. М. Будённым на командном пункте Крымского фронта в селе Ленинское^{244}.

Плохую службу сослужила и нечеткая позиция Ставки. 21 апреля Верховный главнокомандующий подтвердил фронту задачу на продолжение действий по очистке полуострова от противника. И лишь 6 мая, то есть всего за сутки до вражеского наступления, приказал войскам Крымского фронта «прочно закрепиться на занимаемых рубежах, совершенствуя их оборонительные сооружения в инженерном отношении и улучшая тактическое положение войск на отдельных участках, в частности, путем захвата Кой-Асанского узла»^{245}.

Приказ Ставки — Керчь не сдавать

В тот же день, 6 мая от начальника штаба Северо-Кавказского направления генерал-майора Г. Ф. Захарова была получена разведывательная информация чрезвычайной важности о возможном наступлении немецких войск уже утром следующего дня. Однако Д. Т. Козлов не проявил необходимой настойчивости в срочном оповещении подчиненных, в результате необходимые распоряжения своевременно не дошли даже до всех командующих армиями.

Наземные войска противника — две пехотные и одна танковая дивизии, при полном господстве своей авиации перешедшие на левом фланге Крымского фронта в наступление против 44-й армии (в первом эшелоне она имела две стрелковые дивизии), уже к исходу первого дня прорвали обе полосы обороны армии на участке до 6 км по фронту и до 10 км в глубину. Донося об этом Верховному главнокомандующему, Мехлис сетовал на господство вражеской авиации, острый недостаток снарядов и мин, просил перебросить с Таманского полуострова стрелковую бригаду для занятия обороны на Керченском обводе. Вот когда стала доходить до его сознания вся пагубность пренебрежения мерами обороны. При этом всю вину за происшедшее представитель Ставки попытался переложить на генерала Козлова. Но Верховный главнокомандующий пресек эту попытку, назвав ее в ответной телеграмме «очень удобной», но «насквозь гнилой». Он напомнил Мехлису, что тот послан на Крымский фронт не сторонним наблюдателем, а ответственным представителем Ставки, «отвечающим за все успехи и неуспехи фронта и обязанным исправлять на месте ошибки командования»^{246}.

Генерал Козлов, подхлестываемый из Москвы, попытался организовать противодействие немецкому наступлению. Командующему 44-й армией было приказано перегруппировать части второго эшелона и резерв, с тем чтобы контрударом разгромить вклинившегося противника. Вражеская авиация, однако, сорвала перегруппировку. Иного и трудно было ожидать, учитывая ее полное господство. Нереализованной оказалась и вторая попытка армии генерала Черняка перегруппироваться и ответным ударом восстановить положение: на сей раз приказ командующего фронтом вступил в противоречие с директивой С. М. Будённого, которая обязывала наступать части 51-й армии, а 44-й армии — сосредоточиться на обороне.

При всей сложности, даже катастрофичности обстановки отход наших войск отнюдь не представлял собой всеобщее паническое бегство. Подлинное мужество и стойкость проявил личный состав 72-й кавалерийской дивизии (командир — генерал-майор В. И. Книга). В течение целого дня кавалеристы совместно с подошедшими из резерва фронта 12-й и 143-й стрелковыми бригадами не пропускали врага в полосе более 10 км. Прикрывая отход других частей, мужественно сражались воины 77-й горнострелковой дивизии полковника П. Я. Циндзеневского (которого в январе, напомним, под горячую руку Мехлиса чуть было не расстреляли) и 55-й танковой бригады (командир — полковник П. П. Лебеденко). Однако так воевали далеко не все, очень неустойчивыми показали себя, в частности, армянская и азербайджанская дивизии.

После того как 9 мая советскому командованию не удалось ликвидировать прорыв немцев и его глубина возросла до 30 км, причем в полосе не только 44-й, но уже и 51-й армии, представитель Ставки вместе с Д. Т. Козловым и членом Военного совета Я. С. Колесовым был вызван к прямому проводу. Военный совет фронта доложил, что левый фланг отводится за Ак-Монайские позиции. Задержать противника надеются силами 12-й и 143-й стрелковых бригад и 72-й кавалерийской дивизии, 156-я стрелковая дивизия ставится в оборону на Турецкий вал. Члены ВС просили присылки с Тамани 103-й стрелковой бригады, а также разрешения перенести КП фронта в связи с непрерывной бомбежкой в каменоломни на северную окраину Керчи.