Герои битвы за Крым

Захватив Джанкой, противник преследовал 51-ю армию, отходившую к Керченскому полуострову. За последние дни канонада с севера стала уже привычной. Но теперь орудийные выстрелы зазвучали уже и с запада, со стороны Евпатории и Сак. Слышны они были уже и на юго-западе. Что это означает — всем командирам было понятно: противник обошел левый фланг Приморской армии, вырвался в степь, и без хорошо подготовленных рубежей задержать его здесь было не под силу. Степь скоро кончается, далее — предгорья и горы, там будет много сложнее.

Взявший слово командарм подтвердил: утром немецкие танки появились в нескольких километрах южнее Симферополя. Дорога, идущая через Бахчисарай на Севастополь, вероятнее всего, перерезана. Связи с командованием и штабом войск Крыма нет… Генерал скуп на слова и переходит к самому главному: не сходя с места, командованию армии предстоит самостоятельно определить дальнейший порядок действий.

— Практически перед нами два пути: на Керчь и на Севастополь, — говорил Петров. — Путь на Керчь еще не закрыт. Есть примерно сорокакилометровый проход, воспользовавшись которым мы могли бы за ночь достигнуть Керченского полуострова и занять там оборону. Однако туда, как вы знаете, отходит 51-я армия. Думается, будет достаточно, если на Ак-Монайских позициях закрепится она… Свободного пути на Севастополь уже не существует, во всяком случае для всей армии. Идти туда — значит идти с боями. Но Севастополь — это главная база Черноморского флота. Удержать ее необходимо ради сохранения нашего господства на Черном море. Не секрет, что с суши город не прикрыт: полевых войск там нет. Если к нему не пробьется Приморская армия, если значительные силы противника ее опередят, Севастополь может пасть…^{117}

Без лишних слов Петров обратился к присутствующим с предложением высказать свое мнение, куда следует идти армии. За то, чтобы пробиваться к Севастополю, высказались: командир 161-го стрелкового полка 95-й дивизии полковник А. Г. Капитохин, начальник артиллерии 95-й дивизии полковник Д. И. Пискунов, командир 25-й Чапаевской стрелковой дивизии генерал-майор Т. К. Коломиец и военком дивизии бригадный комиссар А. С. Степанов, командир 172-й стрелковой дивизии полковник И. А. Ласкин, командир 40-й кавалерийской дивизии полковник Ф. Ф. Кудюров. Несколько человек заняли иную позицию, причем сделали это аргументированно. Командир 95-й дивизии генерал-майор В. Ф. Воробьев резонно заметил, что отход на Керченский полуостров, куда еще можно выдвинуться свободно, позволит сохранить армию в то время, как при движении на юг, в районе Бахчисарая армия рискует попасть в окружение, из которого в связи с недостатком боеприпасов может и не вырваться. То есть ни армию не удастся сохранить, ни Севастополю — помочь.

По всему было видно, что у командарма готова была сорваться с языка какая-то реплика, но он молча выслушал доводы Воробьева и подвел итог: подавляющее большинство высказалось за отход к Севастополю. Это мнение полностью совпадает с решением, которое еще накануне принято Военным советом армии.

Н. И. Крылов и спустя многие годы помнил те жесткие нотки, которые прозвучали в голосе командующего, когда он формулировал приказ:

— Итак, мы идем прикрывать Севастополь. Отвод главных сил с обороняемого рубежа начнем с наступлением темноты. Направление — на Камбары, Булганак с выходом к утру на рубеж Альмы. А дальше… как покажет обстановка…

В 17.45 был подписан боевой приказ, определявший колонные пути движения дивизий, рубежи, на которые в установленные промежутки времени должны были выходить войска, позывные колонн, условные радиосигналы. Наступившая ночь была на руку нашим частям, она давала лишнюю возможность оторваться от противника.

«Вспоминая короткое военное совещание в затерявшемся среди степи поселке, совещание, не оставившее следов в архивах, но оказавшее определенное влияние на развитие событий в Крыму, — писал маршал Н. И. Крылов, — надо по справедливости сказать: для нас, приморцев, оборона Севастополя началась с Экибаша»^{118}.

Опрос подчиненных командиров — для чего к нему прибег Петров? Люди, далекие от военного дела, могут решить — чтобы снять персональную ответственность с себя, разделить ее с подчиненными в случае неудачи. Но если в гражданской жизни это еще может пройти, то в армии — практически невозможно. Принимать единоличное решение — право, но и обязанность командира. За него, решение, он несет личную ответственность перед старшим начальником. Петров окончательно пришел к выводу о необходимости в интересах дела отходить именно к Севастополю еще до совещания. Другое дело, что сил и уверенности в правильности такого решения прибавилось, коль скоро он убедился в том, что большинство командиров его позицию разделяют.

Конкретно же Петрова подозревать в малодушном стремлении переложить ответственность на подчиненных — вообще пустое занятие. Против такого предположения восстает вся его служебная биография, пройденный им к тому времени боевой путь.

Впервые Приморская показала себя под Одессой