Герои блока смерти

Уже значительно позднее, 5 мая 1945 года, когда восставшие узники Маутхаузена овладели лагерем, среди захваченных ими в плен охранников оказался один эсэсовец, участвовавший в февральских облавах на бежавших смертников. Он рассказал, что, когда беглецов обнаруживали, они обычно не сдавались живыми, а бросались душить эсэсовцев, впивались им в горло зубами и нередко успевали перед смертью убить одного из палачей. По его словам, во время этих облав было уничтожено больше 20 человек из эсэсовской охраны лагеря. Это не считая убитых из числа местной полиции и войск, которые участвовали в облавах. А кроме того, сюда следует прибавить и другие потери. Говорят, что по приказу Гиммлера некоторые эсэсовцы из охраны блока смерти были расстреляны за то, что они допустили восстание и побег, а блокфюрер и комендант лагеря получили тяжелые взыскания.

Больше недели продолжались эти облавы, с каждым днем росли штабеля трупов около крематория, и в конце концов Эсэсовцы объявили о том, что «счет сошелся». Теперь мы знаем, что они лгали: часть узников так и не удалось найти, они спаслись.

Как же это случилось?

Выполнение клятвы

Виктор Украинцев, который во время штурма действовал с одним из огнетушителей, вырвавшись за стену и за проволоку, бежал вместе со своим товарищем — Иваном Битюковым. Несколько часов они пробирались в темноте, уходя все дальше от лагеря, и наконец оказались на окраине небольшого австрийского местечка Гольцляйтен, около усадьбы бургомистра, ярого гитлеровца. Они пробрались в сарай этой усадьбы и там наткнулись на спящих людей, которые, проснувшись, не подняли тревоги, видя перед собой страшных, оборванных, измученных беглецов. Эти люди, спавшие в сарае, были батраками господина бургомистра — увезенные из своих родных мест на гитлеровскую каторгу советские граждане Василий Логоватовский и Леонид Шашеро и с ними поляк Метык. Они сразу поняли, что пришли узники, бежавшие из Маутхаузена. Первым делом они накормили их вареной картошкой, приготовленной для скота, а потом, посоветовавшись, решили спрятать смертников на чердаке дома бургомистра: было мало шансов, что эсэсовцы станут искать там.

Батраки знали, что их убьют, если узники будут обнаружены. Но они смело пошли на этот риск. И господин бургомистр Гольцляйтена, принимавший самое активное участие в поимке бежавших и ежедневно выезжавший на облавы, вовсе не подозревал, что, когда он поздно ночью возвращался домой и ложился спать, над самой его кроватью, на чердаке, под кучей заготовленного на зиму клевера, скрываются двое из тех, кого он искал с таким рвением.

Две недели трое батраков прятали Украинцева и Битюкова, кормили их, воруя продукты у бургомистра, урезая для них свою скудную порцию еды, получаемой от хозяев. Потом, когда в округе все успокоилось, они достали беглецам гражданскую одежду, и однажды ночью, распростившись со своими спасителями, Украинцев и Битюков двинулись дальше на восток.

Вскоре судьба разлучила их — однажды они попали в немецкую засаду. Украинцева поймали, по он, зная язык, назвался поляком Яном Грушницким, стойко вынес все избиения и пытки на допросах и в конце концов снова попал в Маутхаузен, но уже в общий лагерь, в польский блок. Здесь он дожил до освобождения 5 мая 1945 года и только после этого признался товарищам, что он — один из спасшихся беглецов блока смерти. А Иван Битюков в одиночку еще долго шел на восток и уже на земле Чехословакии встретил наступающие советские войска.

Так же вдвоем бежали лейтенанты Иван Бакланов и Владимир Соседко. Им посчастливилось уйти далеко от лагеря, и они скрывались в лесах на протяжении нескольких месяцев, добывая себе пищу ночными рейдами в ближайшие деревни. Они так боялись выходить из своего надежного лесного убежища, что даже прозевали конец войны и только 10 мая узнали, что фашистская Германия разгромлена.

Владимиру Шепетя удалось тоже несколько дней скрываться в окрестностях лагеря, достать гражданскую одежду, но в дальнейшем он все же был пойман гитлеровцами и, назвавшись вымышленным именем, попал в другой лагерь для советских военнопленных. Александр Михеенков был единственным уцелевшим из группы полковника Макарова. Остальных узников из этой группы переловили, а Михеенкову удалось скрыться в сарае для скота во дворе одного из австрийских крестьян. Он залез под стог старой соломы и выкопал себе под ним глубокую нору. Это спасло его — и хозяин и приходившие несколько раз эсэсовцы протыкали этот стог со всех сторон железными прутьями, но не могли нащупать беглеца. Дней десять он отсиживался в этом убежище, а потом двинулся на восток, перешел чехословацкую границу и до конца войны скрывался в доме приютившего его чешского патриота Вацлава Швеца.