Герой. Бонни и Клайд: [Романы]

Айвен Мосс подошел к краю крыльца и снова крикнул:

— Кто там?

К.У. выбрался из машины, зябко передергивая голыми плечами от ночной прохлады.

— Это я, К.У. Кларенс.

— Кларенс? — переспросил Айвен Мосс.

Он спустился по ступенькам и неуклюжей походкой двинулся к сыну. Они заключили друг друга в объятия. Айвен похлопал сына по спине и отступил на шаг.

— Рад видеть тебя, сын. Хорошо, что ты вернулся. Ты мне очень пригодишься, я без помощника как без рук.

Вдруг его лицо исказила недовольная гримаса: в свете фонаря он что-то увидел.

— Что это у тебя тут? — злобно буркнул он.

— Где? — не понял К.У.

Айвен указал пальцем на грудь К.У.

— Вот это. Что это за картинка? — в голосе Айвена безошибочно угадывалось отвращение, на губах появилась презрительная усмешка.

Ротик К.У. тоже искривился, и он погладил себя по груди.

— Это татуировка, папа. Я тебе потом все расскажу. Мои друзья в машине… они ранены. Помоги отвести их в дом.

Айвен коротко поглядел на сына, потом подошел к машине. Он пристально посмотрел на Бонни и Клайда на заднем сиденье. Когда он обернулся, его круглое лицо было сосредоточенно-раздумчивым.

— Господи, что с ними стряслось? Ты попал в беду?

— Да. Это Клайд Барроу и Бонни Паркер. — Айвен поднял брови, но промолчал, а К.У. продолжал. — Нас чуть не поубивали. Они тяжело ранены. Давай отведем их в дом.

Айвен медлил.

— Зачем ты привез их сюда? А если узнает полиция, тогда что?..

— Куда же мне было их везти? Некуда. Ладно, папа. Потом… Они ранены.

Айвен издал звук, означавший согласие. Он вытащил из машины Клайда и повел его, спотыкающегося, к дому. К.У. стал помогать Бонни. Айвен поглядел на сына и выругался. В свете фонаря было видно, что он ошарашен.

— Зачем ты так пометил себя, Кларенс? Зачем тебе эта татуировка? Зачем ты совершил эту глупость?

— Ладно тебе, па, — мотнул головой К.У.

— Я тебе задал вопрос.

— Потом, папа, — сказал К.У. очень тихо. — Пойдем. Открой дверь.

Офис шерифа в городе Декстер, штат Айова, ничем не отличался от других полицейских участков. Обычная комната: стол с дубовой столешницей, несколько жестких стульев. Одна дверь выходила не улицу, другая в коридор, где были камеры. У одной из стен стоял запертый шкаф с ружьями, над столом висела лицензия шерифа в рамке.

Шериф был пузатым, с мешками под глазами, с испещренным красными прожилками носом картошкой. Он сидел, закинув ноги на стол, а рядом с ним стоял приземистый, мрачный помощник. Они читали газету, где описывалась перестрелка с бандой Барроу. Были там и фотографии, среди них и снимок убитого Бака Барроу.

— Гляди, — говорил помощник шерифа, тыкая в газету пальцем. — Я был среди тех, кто брал банду. Вон там. Видишь? Я сразу за Джеком Бойдом.

— Точно, точно. Это что ли ты, Билли?

— Можно я вырежу снимок, шеф?

— Ну, конечно. Давай, валяй!

Шериф передал газету помощнику, и тот аккуратно вырезал фотографию, сложил в несколько раз и сунул в бумажник.

— Никак не могу взять в толк, как это мы упустили остальных, — пожаловался Билли.

— Ох уж этот Клайд Барроу, — сочувственно покивал головой его шеф. — Это же черт знает что за бестия. Похоже, он просто неуловим — и он, и эта самая его Бонни.

У Билли вдруг сделался отсутствующий взгляд, он словно углубился в себя.

— Да уж, — с досадой пробормотал он, — может, этому техасскому парню удастся их сцапать. Я говорю про Фрэнка Хаммера. Если уж ему не обломится, тогда во всей Америке не найдется человек, который способен их остановить.

— Да уж. Ты слыхал, что этот Хаммер уволился из рейнджеров, потому что губернатором Техаса стала женщина? Сказал, что не будет подчиняться никаким бабам.

— И правильно сделал, — буркнул Билли. — Я бы тоже уволился. Этот парень прав на все сто. Сколько он, кстати, подстрелил на своем веку?

— Говорят, шестьдесят пять человек.

— Вот сукин сын! — с восхищением сказал Билли.

Входная дверь распахнулась, и в комнату вошел высокий человек в хаки. У него были дальнозоркие голубые глаза и густые усы. За его притворным спокойствием чувствовалось какое-то неистовство. Большая рука опустилась к бедру, на рукоятку кольта 45-го калибра, и он уставился на двух представителей закона с явной снисходительностью.

Это был тот самый человек, который, попав в руки банды Клайда Барроу и его друзей, подвергся личному и публичному оскорблению. Тот, кого они оставили скованным наручниками в лодке посредине озера, тот, кто дал себе страшную клятву отомстить обидчикам и посвятил этому все свое существование. Он обратился к шерифу и его помощнику ровным учтивым тоном, но за всем этим безошибочно угадывалось презрение к полиции.

— Прошу прощения, это шериф Смут?

— Да, — сказал шериф. — Смут это я. Чем могу быть полезен?

Высокий пришелец смерил его холодным взглядом и счел, что тот заслуживает особого уважения.

— Я Фрэнк Хаммер, — объявил он.