Герой. Бонни и Клайд: [Романы]

— Да я потерял чертов ботинок! — Неужели пожарный не может понять? У человека должно быть два ботинка — пара. Один ботинок никому не нужен. Второй должен быть где-то здесь. Не реагируя на сутолоку вокруг него, огни прожекторов, сирены полицейских машин и машин «скорой помощи», приказы пожарных и полицейских, Берни продолжал искать второй ботинок.

В следующее мгновение, внезапно и ярко, как вспыхнувшая «сверхновая» звезда, самолет взорвался. Взрыв был такой оглушительный, что земля дрогнула под ногами. Берни ла Планта сбило с ног и ударило головой о грязный берег. Все вокруг пылало от языков пламени, поднимающихся в самое небо. Берни в ужасе сел.

— Пропади все пропадом! — крикнул он с широко раскрытыми от страха глазами. Теперь явно было не время искать второй ботинок.

Вскочив на ноги, Берни что было силы побежал прочь от самолета. В руке он держал один ботинок. А за его спиной самолет был готов взорваться во второй раз.

И он взорвался! Вторая вспышка была еще сильнее первой, как будто взорвалось несколько «сверхновых», породив океан света, и звук был такой страшной силы, что те, кому довелось услышать его, вряд ли когда-нибудь забудут.

На бегу Берни еще раз через плечо взглянул на самолет, полностью объятый пламенем. Он остановился, чтобы получше рассмотреть его, и под толстым слоем грязи лицо его было печально. У Берни тяжело было и на сердце, потому что он не выполнил обещания, данного мальчику. Где-то там, в самолете, в огне умирает человек, которого Берни должен был спасти. Флетчер.

— Извини, приятель, — прошептал вслух Берни. — Ну что же теперь делать!

Молодой репортер Эд Конклин и Чаки, оператор Гейл Гейли из Четвертого канала, одними из первых среди журналистов прибыли на место происшествия. Чаки, укутавшись в водонепроницаемый плащ, не терял времени даром: он снимал на пленку объятых ужасом пассажиров, протискивающихся через узкий выход из самолета и плюхающихся в воду, их разорванную и окровавленную одежду, их испуганные лица. Это был потрясающий материал, а также великолепны были кадры, где он заснял стюардессу в разорванной униформе и пожарного в огнеупорном костюме, бегущих прочь от самолета. Пожарный нес пассажира на плечах. Это был просто замечательный кадр, лучший из всех! Настоящий герой! Потрясающая видеозапись!

Затаив дыхание, Чаки вслух полубессознательно комментировал происходящее:

— Все в огне… да… да… тащит обратно… Всюду языки пламени… ищет спасенных в оранжевых отсветах пламени… какой ужас… главная награда… лучший оператор года… давай, давай, Чаки! Ну, малыш, ты гений!

Из-за страшного шума, яркого света, всеобщего возбуждения, прожекторов и холодного дождя, льющего ей в лицо, Гейл Гейли снова полностью пришла в сознание. Шок, вызванный ранением, прошел. Мозг ее работал вовсю; она вдруг поняла, что случилось. Она попала в авиакатастрофу, ее спас один из пассажиров, им удалось спастись. Это самое потрясающее событие в ее жизни, и она должна запечатлеть его. Она не может забыть все, пока лежит здесь на носилках. Она попыталась встать, и двое врачей поспешили к ней.

— Со мной все в порядке, прошу вас! — запротестовала Гейл. — Я репортер. — Она коснулась поврежденной ногой земли и вскрикнула.

— Леди, вы не в порядке, — сказала врач, пытаясь снова уложить Гейл на носилки. Но Гейл упорствовала, ее мучило бездействие, и она обратилась за поддержкой к молодому врачу.

— Пожалуйста, мисс, у вас сломана рука.

Но рука у Гейл совсем потеряла чувствительность, она почти забыла о ней.

— У меня нога болит.

Вдруг ее взгляд упал на машину Четвертого канала, стоявшую на берегу. И там, наполовину спрятавшийся в дождевой плащ, сидел Чаки, впившись взглядом в объектив видеокамеры.

— Эй, Чаки! Чаки! — закричала она.

Прямо как в сказке. Чаки оглянулся посмотреть, кто же его зовет, но первым заметил Гейл Конклин.

— Черт возьми, да это же Гейл! Гейл, ты что, была в этом самолете?

Гейл нахмурилась, предвидя конкуренцию. Конклин всегда стремился ее обойти.

— Это мой сюжет, Конклин. Я проведу расследование.

Сюжет становился интереснее с каждой минутой, особенно потому, что репортер Четвертого канала оказался в числе спасенных пассажиров самолета. Чаки навел видеокамеру на Гейл и начал снимать. Два врача пытались уложить ее обратно на носилки и увезти в машине «скорой помощи» в больницу. Но Гейл не собиралась уезжать. Она давала указания Чаки:

— Найди бортпроводницу — это она открыла дверь. Еще один парень, кто-то из пассажиров, вытащил меня оттуда. Поговори с ним. Потом поезжай в больницу, и я дам интервью, вступление и заключение. Будь уверен…

Дверь машины «скорой помощи» захлопнулась, оборвав последние указания Гейл, и машина вместе с Гейл уехала.

Эд Конклин покачал головой, одновременно раздраженный и восхищенный.

— Она настоящая профессионалка, — сказал он

Чаки. — Просто невероятно! «Это мой сюжет, я проведу расследование». Просто невероятно!

Он тревожно усмехнулся, преследуемый чувством, что великолепный сюжет года ускользает от него.

Оператор перезарядил видеокамеру новой пленкой.