Герой. Бонни и Клайд: [Романы]

Она открыла дверь и на пороге увидела худощавого юношу. В каждой руке у него было по увесистому пакету. Она улыбнулась ему своей самой лучезарной улыбкой.

— Как я рада. А то мы уже помираем с голоду. Сколько я должна?

— Шесть долларов сорок три цента, мэм.

Она отсчитала деньги, передала юноше и протянула руку за пакетами.

— Пакеты тяжелые, мэм, — предупредил тот. Давайте я подниму их наверх.

— Спасибо, не надо, — коротко ответила Бонни. — Я сама.

Он пожал плечами, передал ей пакеты и проводил ее взглядом, когда она стала карабкаться наверх со своей ношей. На его юном лице появилось озадаченное выражение. Странные люди… Уму непостижимо, чего от них можно ожидать.

Прошло два часа. Они хорошо поели, и еда помогла им расслабиться, восстановила утраченные силы. Все расположились в гостиной в креслах, только Бланш хлопотала на кухне, готовя ужин.

Бонни что-то деловито писала в клеенчатой черной тетрадке, какими пользуются школьники. Потом она подняла глаза и спросила:

— Никто не хочет послушать стихи?

— Вот, значит, чем ты занималась? — удивился Клайд. — Ты что, стихи писала?

— Я понятия не имел, что ты умеешь писать стихи, — сказал К.У., вставая в знак почтения.

Бонни прокашлялась и возвестила:

— Это баллада о самоубийце Салли. — Она помолчала, чтобы привлечь побольше внимания, и начала:

У каждой из нас есть причины
В этих стенах торчать,
Но правы мы или неправы,
Непросто об этом молчать.
Порой наши лучшие годы
Мы тратим на подлеца…

— Ты все это сама написала? — удивленно воскликнул Бак.

— Ты будешь слушать или нет? — спросила Бонни и лицо ее напряглось.

— Ну конечно, — сказал Бак.

Она поглядела на Клайда, который горделиво улыбался и, углубившись в тетрадь, продолжила чтение:

Порой наши лучшие годы
Мы тратим на подлеца
Как трудно пройти сквозь невзгоды
И не потерять лица.
Я слышала много историй,
Живя в этом доме печали.
Одну никогда не забуду —
О самоубийце Салли.
Салли была красоткой,
Хоть и не на всякий вкус…

Бак не удержался и, рассмеявшись, сказал:

— Ну да, я ее знал, она была косая, беззубая и с заячьей губой.

Бонни метнула на него взгляд, и он тотчас же застыл. Она же продолжала:

Салли была красоткой,
Хоть и не на всякий вкус.
Ей приходилось кротко
Нести обязательств груз…

Медленно, очень медленно и тихо, Клайд встал с кресла. Слушая внимательно, радуясь каждому слову в отдельности и таланту Бонни в целом, он бесшумно переставлял ноги, стараясь не развеять атмосферы.

На улице тоже происходило движение столь же тихое, столь же желающее заявить о себе, по крайней мере, до поры до времени. Две полицейские машины остановились недалеко от их дома так, чтобы их не было видно. Лейтенант дал указания высадившимся из машины полицейским, а водителю первой машины велел поставить ее так, чтобы заблокировать выезд на улицу.

Лейтенант распорядился, чтобы перед штурмом его люди заняли позиции в укрытии. Полицейские поспешили выполнить приказ. Лица их были мрачны и полны решимости, в руках поблескивали револьверы. Лейтенант проверил, как подготовился отряд, и остался не доволен. Он велел двоим придвинуться поближе к гаражу, а одному занять такую позицию, чтобы он видел без помех входную дверь.

Тем временем Бонни читала свою балладу, а Клайд, вслушиваясь в строки, подошел к окну и выглянул. Он заметил странное движение — где-то мелькнула синяя полицейская форма, где-то сверкнул револьвер, где-то блеснул значок, он недоуменно заморгал — как же так, они ведь так старались остаться незамеченными…

О том, что пришлось ей изведать,
Она мне говорила всю ночь
Об этом хочу вас поведать,
Коль скоро вы слушать не прочь.

Клайд выругался.

— Послушай, Клайд Барроу… — начала Бонни.

— Полиция! — оборвал ее Клайд.

Слова пронзили тишину, повисли в воздухе, зазвенели в ушах у собравшихся эхом, которое побуждало к действию.

В руках у них вдруг оказались револьверы, с губ срывались ругательства. Из окон со звоном брызнули стекла.

Мы им так не дадимся, — бормотал Клайд, нажимая спуск.

Раздался хаос, время остановилось, слышались выстрелы, крики, команды, вопли боли и страха.

На кухне Бланш зажала уши руками и испустила долгий, пронзительный вопль. Он вырывался из ее разинутого рта целую вечность — и в нем слились отчаяние, ужас, зов на помощь. Но на помощь ей никто не спешил.

Клайд прицелился в синюю рубашку, показавшуюся на аллее, и выстрелил дважды. Человек в синем упал на спину. Он был убит наповал. Еще один полицейский побежал по аллее и был сражен пулей К.У. Бонни открыла огонь по кустам и увидела, как оттуда выпал человек.