Герои былых времен [HL]

Аолен помочь не смог. Слишком тяжело далась ему ночная гонка, не мог собраться с силами. Около часу Хельги просто лежал головой на его коленях, молча и неподвижно. Он находился в странном состоянии, где-то между сном и явью. Иногда проваливался в астрал, тогда мир превращался в скопище цветных полос и искр. Потом выныривал из магического пространства в физическое, но видел совсем не то, что окружало его на самом деле. Не было ни драккара, ни друзей — какие-то замки, рыцарские турниры, дамы в цветущих садах и отвратительные сцены благородной охоты. Хотелось избавиться от всего этого безобразия, но оно не уходило.

А в очередной раз провалившись в астрал, он вдруг заметил, что рядом копошится мерзкий, синюшного цвета паук, причем не просто так: длинными лапами-нитями он сматывает в клубки его собственные магические продолжения и с аппетитом запихивает внутрь себя! Надо сказать, монстр уже изрядно преуспел в этом деле, отгрыз всю левую руку, до самого плеча… или это нога? Так или иначе, пришлось принимать меры. Астральная тварь исчезла, конечность вернулась на место, тяжесть, свинцом навалившаяся на тело и тисками сдавившая голову, отпустила. А перед глазами возникла новая картина. Яркая, четкая, она создавала полное ощущение реальности.

Он видел озеро, гладкое, как зеркало, в окружении пасторально-зеленых холмов. Совершенно отчетливо слышал робкое щебетание птиц и шелест деревьев. Одинокие солнечные лучи, пробиваясь сквозь завесу низких облаков, освещали местность тревожным светом.

Два человека, зрелый, в сером капюшоне, и молодой, одетый как рыцарь, но без брони, вышли из-за холма, приблизились к воде. Старший на миг обернулся — и Хельги с удивлением узнал в нем нового знакомца, Мерлина. Лица его спутника увидеть не удалось. С минуту люди стояли на берегу, ветер доносил обрывки распевных фраз — маг читал заклинания. А потом вода в озере вдруг забурлила, закружила водоворотом. Огромная, но в то же время изящная женская рука, сжимающая меч, вынырнула из пучины.

Ах, что это был за меч! У любого, кто хоть немного смыслил в оружии (а уж он-то, Хельги, в оружии смыслил профессионально!), захватило бы дух от его великолепия! Совершенная форма, ослепительно сияющее полировкой лезвие, благородно-скромная, но драгоценная рукоять — подобное оружие было достойно величайших из королей. Если бы Хельги не понимал, что видит все не наяву, то, честное слово, пошел бы к озеру и забрал меч себе, что бы о нем ни подумали те двое…

В этот миг, словно уловив его недостойные мысли, видение угасло. Возникла жесткая палуба драккара, полосатый парус, палящее солнце и удрученный Аолен…

Последний час был одним из худших в жизни Аолена. Друг умирает у тебя на руках, а ты ничего не в силах поделать, — что может быть страшнее?

Он не понимал, что происходит. Хельги не в первый раз применял спригганскую магию стихий, она всегда была ему во вред, но никогда последствия не оказывались столь тяжкими. А ведь прежде ему случалось высвобождать куда более мощные силы. Чего стоил поединок с Багорой или гигантский отлив у западного побережья! Почему же небольшое течение и простой ветер, устроенные с помощью камней размером всего-то с кулак, вызвали такую реакцию? Этого эльф не знал.

Он сидел и беспомощно смотрел, как бледнеет лицо Хельги, сохнут и трескаются синеватые губы, холодные капли выступают на лбу, остывают руки, слабеет дыхание, и с ужасом думал, что скажет Меридит и как вообще теперь жить. За последние несколько лет эльф привык рисковать жизнью почти ежечасно. Осознавал, что любой день может стать последним и для него самого, и для любого из его друзей. Ему казалось, что он успел подготовиться к этому, что сможет смириться с судьбой. Оказалось, нет…

Утреннее солнце слепило нещадно. Свежий ветер гнал по небу обрывки облаков. И вот одно из них бросило тень. И они — Аолен с Рагнаром — увидели это. Жуткая, призрачно-бестелесная тварь, похожая на тощего, двуногого, горбатого волка, склонилась над Хельги, длинным, узким рылом присосалась к шее. Что-то эфирное, но отвратительно похожее на слюну, капало со скошенного подбородка чудовища, короткие передние конечности мерно подрагивали. Казалось, оно урчит от удовольствия, наслаждаясь добычей.

— Очнись! — Эльф принялся в ужасе трясти безжизненное тело Хельги. — Очнись, ради всех богов! — Он не знал, что еще можно сделать.

Хельги не очнулся, но пользу действия Аолена принесли. Тварь вдруг вскинулась, отпрянула, выгнулась неестественной дугой, как в эпилептическом припадке, и, корчась, принялась стремительно уменьшаться, усыхать и таять, пока не исчезла совсем.

Ничего не изменилось в лице Хельги, но Аолен понял совершенно точно — опасность миновала! А еще минут через пятнадцать демон открыл глаза. И вместо приветствия как ни в чем не бывало пожаловался:

— Представляете, мне кажется, я опять кого-то пожрал… в смысле поглотил! Вот ужас, да?

— Еще какой у… — начал было Рагнар, но осекся. Не так часто приходится видеть, как благородный и утонченный эльф самым вульгарным образом кажет тебе кулак!