Герои былых времен [HL]

— Граф сказал: «Будет так до тех пор, покуда живы род и имя Р'Анквар». Граф и его дочь последние в роду. Если их убить, пресечется род и исчезнет имя. Староземью ничто не будет угрожать. Вот.

Друзья переглянулись, тихо радуясь, что хозяева замка их не слышат.

— Печально, но он, кажется, прав, — вздохнул бывший наставник.

— Нет, неправ! — поспешил возразить Аолен. — В рассказе была упущена важная деталь. Имя должно быть предано забвению — так сказано в рукописи. Сами понимаете, за одну ночь название графства не забудется!

— Какая жалость! — сказал Хельги весело. У него отлегло от сердца. Очень не хотелось убивать гостеприимных хозяев.

Помолчали, переваривая информацию. Потом опять заговорил Орвуд:

— Хоть бы представлять, сколько их будет. Сотни, тысячи…

— Ну тысячи — вряд ли! В здешних лесах столько оборотней не прокормится! — ответил Хельги со знанием дела. — Скорее сотни.

— Не более сотни-другой, — уточнил Аолен. — Оборотней никогда не бывало много. Самое большое поголовье в староземских лесах насчитывалось в пятьдесят втором веке, перед тем как мой народ начал с ними войну. Но даже тогда их было тысячи две-три. При этом стаи их всегда оставались разрозненными, никогда, даже в самые труднее моменты, не действовали сообща. Мы и теперь будем иметь дело не со всеми оборотнями Староземья, а с местной стаей. Я в этом совершенно убежден!

— Разве жалкая сотня оборотней способна перекусать десятки тысяч населения? — усомнился гном. — Что-то не верится!

Глаза сильфиды оживленно сверкнули.

— А это легко проверить экспериментально! — выпалила она. — Пусть Хельги обернется волком, а мы будем изображать беззащитное население. Посмотрим, скольких он успеет укусить за минуту…

— Ну вот еще! — Хельги не дал ей договорить. — Глупость какая! Не стану я оборачиваться! Фу!

Сильфида сделала большие глаза — сама невинность!

— Так ведь ради спасения Мира!!!

— Ради этого я тебя и не оборачиваясь могу укусить! В нормальном виде!

— В нормальном у тебя не та реакция, что в волчьем. Не будет чистоты эксперимента.

— У меня в любом виде одинаковая реакция!

— Не может такого быть!

— Отстань! — рассердился урожденный спригган. — Надо думать, а не кусаться! Чисто теоретически уж по одному-то человеку в минуту оборотень в состоянии искусать, какая бы реакция у него ни была, верно? Это шестьдесят человек в час. Стая в сто оборотней за час перекусает шесть тысяч. Значит, со всеми причитающимися жертвами расправятся менее чем за пять часов! Чистая арифметика! И не надо мне оборачиваться!

— Это при условии, что все жертвы сконцентрированы в одном месте и не сопротивляются! — Если Энка начинала спорить, ее было не остановить. — А у нас все наоборот. Жертвы рассеяны по территории, и вряд ли они станут сидеть сложа руки. Тем более что на драконье серебро еще не вышел запрет. Оно в каждом доме есть.

Но Хельги ее слова не смутили:

— Вот именно! Значит, оборотням невыгодно рассредоточивать силы. Они станут нападать всем скопом. И наверняка начнут с замка — так символичнее. Это ведь не просто охота, а своего рода ритуал. Я так думаю.

— Остается надеяться, что оборотни думают так же. — Сильфида любила, чтобы последнее слово в споре оставалось за ней.

Рагнар повеселел:

— Ну с сотней-другой оборотней мы справимся! Если разделить, не больше двух десятков на нос придется. Перебьем.

Но Аолен с сомнением покачал головой:

— Не сражался ты с северными оборотнями! Это достойный противник. И не забывай, нельзя допустить, чтобы тебя укусили! Нас ждет очень тяжелая битва. Готовьтесь.

Косматые, серые твари выходили из лесу, ступая бесшумно, как тени. Головы их были опущены низко к земле, глаза отсвечивали желтым.

Их в самом деле оказалось немного — по прикидке Рагнара, две сотни. Но, глядя на них, Хельги с ностальгией вспомнил вилктаков Инферна — Аваллона. Там были обычные, мирные селяне, ну разве что случалось им иногда в мохнатом виде побегать. Теперь наемникам встретилась совсем другая порода — чудовищные варги. Те, для кого зооморфный облик стал привычным, кто почти не вспоминал о своей второй, человечьей сущности и жил по законам и обычаям волчьей стаи.

Хельги брезгливо морщился, глядя на них.

За всю свою жизнь он превращался в зверя не более десяти — пятнадцати раз. Главным образом в детстве, если хотел проникнуть туда, куда малолетним фьордингам, равно как и спригганам, проникать не следовало. Например, в чужой курятник. (Не то чтобы он особенно любил сырые яйца, просто папаша-ярл в наказание за очередную выходку — запущенных в постель пауков на неделю оставил подменного сына без еды.) В Сером Дольмене приходилось участвовать в обрядах, когда оборачивались все. Это было скучно и глупо. Что за удовольствие выть на луну ночь напролет? Какая от этого польза? Он и не выл, просто делал вид. А старший маг потом удивлялся, отчего дела не ладятся.

Став взрослым, он никогда больше не оборачивался целиком. Только частями, да и то в случае горькой необходимости.