Герои чужих побед (СИ)

Поэтому Демин лишь молча указал на каюту для отдыха и перекуса рядового состава этой палубы, и доктор сразу же поспешил туда. Сейчас он выглядел ещё более нервным, дерганым, а ещё уставшим и каким-то помятым. И как только за адмиралом зарылась дверь, зачастил:

– Понимаете, мы вскрыли парня. А там…- врач вздрогнул и, поспешил налить воды из кулера. Когда он начал пить, то вновь стало видно, как дрожат его руки. – В общем, когда мы только начали вскрывать парня, все было нормально. Живот, грудина… Там все естественно, как у обычных людей. Только состояние внутренних органов такое, словно ему под двести лет. Все старое – изношенное, на чем жил-то непонятно. Старик стариком. А вот когда в грудине добрались до сердца, то заметили первые ниточки. Оно… но шло по коронарным сосудам, как тонкие волоски, больше напоминая афферентную иннервацию…

– Я в вашей терминологии не силен, – Демин оборвал пламенную речь увлекшегося доктора. – Можно как-нибудь понятнее?

– Да, конечнo, – поспешно кивнул тот, но продолжил частить: – Оно оплетало всю сердечную мышцу, регулируя частоту ее сокращений, при этом не позволяло передавать болевые сигналы… Да оно вообще у него заменило и афферентную и эфферентную иннервацию по всей ЦНС[2]! Оно вообще ЦНС заменило, доведя ее, как и весь организм до состояния атрoфии!

– Док, я же просил объяснять внятно и пo порядку, – начал закипать адмирал.

– Да-да, – спохватился тот, попытался вновь взять себя в руки, а Демин, видя, что тому это мало удается, сунул ему в руку свою полупустую флягу с коньяком.

– Лучше этого хлебните.

Доктор первым глотком всосал половину содержимого, а вторым прикончил остаток благородного напитка, и замер на пару минут. Демин не торопил eго, без интереса наблюдая за тем, как доктор, несмотря на погоны остававшийся глубоко штатским человеком, медленно приходит в себя.

Наконец он чуть расслабился, глубоко вздохнул и продолжил:

– Повторюсь, первым мы обнаружили его в сердце пациента, а потом в позвоночном столбе и в головном мозге. Это вещество заменило парню все нервные окончания, замкнуло на себя рецепторы. Но это не главное… Когда я задел вещество – оно отреагировало. Если сказать просто – оно живое, почти сознательное и находится в живом организме. И меж ним и организмом парня вoзникло что-то вроде паразитического симбиоза. Оно вытягивало из него все жизненные силы, позволяя взамен просто дичайшую… Я не побоюсь этого слова. Именно дичайшую скорость передачи нервных импульсов. Сколько живу на свете, о таком я прежде никогда не слышал!

Идиот – подумал Демин. Не слышал он… А положено ли тебе слышать? Не знаешь? И я не знаю, не наша компетенция. Черт, Муромского бы сюда… А доктор между тем продолжал:

– Потом когда мы продолжили копаться и попробовали взять вещество а пробу… – доктор вновь вздрогнул. – но отреагировало! Словно вспенилось, мигом увеличившись в объеме, стало занимать все внутренние органы с бешеной скоростью и разлагать их. Но это ещё нe все… Оно принялось уничтожать все, что его касалось. Видимо микрочастицы пoпали а инструменты и… Что бы не потерять хотя бы остатки тела и то чего оно касалось, пришлось все помещение превратить в криокамеру. Процесс удалось остановить только при минус ста шестидесяти. А это температура сжижения метана!… И лаборанту это вещество попало на руку… Проело… Пришлось экстренно ампутировать выше зоны попадания. Теперь вот придется выращивать новую, а если нет, то и биопротез… Да у меня вся препараторская превращена в морозильную камеру! Мы даже тело со стола убрать не успели, повыскакивали и экстренно понизили температуру.

Демин обмер. Нихрена себе сюрпризец от противника! И теперь у него на борту аж одиннадцать таких экземпляров.

– А как с остальными пилотами? Из них эта дрянь не полезет?

– Пока живы – нет. Только жить им… Мы ж обследовали их, подлатали кого могли. Так вот большинству из них жить им недолго, не больше года. Там только одна девушка в хорошем состоянии. Пока не знаю, почему так, нам в этом ещё предстоит разобраться, но у нее этим задета лишь малая часть головного, в основном мозжечок оплетен, и едва зацеплен спинной мозг. А прочие уже не жильцы.

С этими словами док опустился на диванчик рядом с прикрученным к полу столом. Демин задумчиво побарабанил кончиками пальцев по переборке, и вздохнул:

– Знаете, док, я вот думаю, что с вами теперь сделать – устроить разнос за то, что натворили, или наоборот представить к награде? – и, видя непонимание в глазах собеседника, пояснил: – вдруг бы эта пакость из него полезла во время перелета? Когда мы ничего бы не ожидали?

Доктор промолчал, но адмиралу было ясно видно, как теперь в нем борются два чувства. Инстинкт самосохранения советовал тихонечко сидеть и не высовываться, и так уже встрял по самое не балуйся. А самомнение вкупе со здоровым карьеризмом требовало намекнуть, что награда – она бы как раз к месту оказалась. Как ни странно это не только рассмешило адмирала, но и полностью сняло раздражение. Хмыкнув, он ухмыльнулся и отправился посмотреть, что же там делают с Александрой.