Герой для Системы (СИ)

С заезжими и в особенности аристократами ситуация была немного другой. Во-первых, Василиса сама старалась не попадаться им на глаза, прекрасно зная их нравы, ведь именно ей, как единственной в деревне знахарке, приходилось чаще всего наблюдать последствия их ночных утех и выслушивать исповедь черноволосых соседок. А во-вторых, к моему удивлению, сами гнезеты в какой-то мере оберегали её от подобных гостей, наперебой подсовывая гостям своих едва-едва вошедших в возраст дочерей и даже собственных жён. Ведь после подобного гостеприимства правилом хорошего тона считалось бросить к ногам хозяина несколько золотых монет, что для прижимистых деревенских было сродни настоящему богатству.

Конечно, потом, в междусобойчиках мужики наперебой во всю кляли проклятых айндзур, бесчестящих простых людей и, естественно, доставалось при этом и Васке, хотя она уж, казалось бы, ну совсем не причём. Но всё это была пустая болтовня, потому как даже сейчас, после пришествия в деревню каравана, совсем недавно пережившие трагедию женщины сами были не против поправить таким образом своё материальное положение, пошатнувшееся после смертей кормильцев и сыновей.

Более того, Василиса была уверена, что уже к вечеру к её домику потянутся показательно страдающие соседки с одной единственной целью — заполучить, по возможности бесплатно, особое зелье, повышающее шанс успешного зачатия. Что, честно говоря, заставило меня слегка напрячься, потому как… Скажем так: о контрацептивах и сопутствующих мерах я не заботился, а девушка в процессе так ко мне прижималась…

Впрочем, подумав, я просто махнул на подобную рефлексию жителя двадцать первого века рукой. Ведь не об алиментах же мне с этом фэнтезийном средневековье беспокоиться? Девочка — взрослая, сама решит что да как, а если уж что случиться, то там буду думать, что делать.

К тому же, между нами не было разговоров о сакраментальном, вроде: «Ты меня любишь?» Не мечтал никто о благоглупостях, вроде тихой семейной жизни, небольшого огородика, и уж тем более знахарка не строила себе иллюзий о том, что я непременно останусь с ней навсегда и буду честно вкалывать в поле на пользу деревне Гедспор, что переводилось как «Козья тропа».

Так что, допив последний глоток холодной, обжигающе-пенной жидкости и сыто выдохнув, я притянул к красавицу к себе, а через пару секунд уже выбросил из головы всё лишнее. Остались только алые губы, трепещущее в моих руках юное тело, бездна зелёных глаз, обрамлённых длинными ресницами и желание хоть ненадолго, но сделать эту фэнтезийную красавицу счастливой. Ведь общеизвестный факт, что если женщина получает удовольствие от секса, то и мужчина не уйдёт разочарованным, а тот, кто думает лишь о себе, не обращая внимания на партнёршу, уподобляется кролику, живущему на одних лишь инстинктах.

Не знаю… может быть Васка, как много чего понимающая в травах, что-нибудь подмешала мне в еду, однако закончился наш многочасовой марафон когда в окно уже вовсю светили звёзды. Довольная и абсолютно вымотанная девушка на подгибающихся ногах упорхнула в небольшой закуток, в котором у неё была установлена небольшая бадья с водой для омовения, выпила какую-то настойку, ответив на мой вопрос, что без оной у неё завтра будет болеть абсолютно всё, и тихо мурча, устроилась у меня на плече, почти сразу же мерно засопев.

Кстати, за это время в дверь действительно неоднократно стучали, однако из домика доносились такие интересные звуки, что незваные гости не решались настаивать и тихо отваливали прочь, явно понимая, что хозяйке совсем не до них. Сейчас же я лежал в тёплой постели, прижимая к себе тихонько сопящую во сне женщину и размышлял о будущем, дожидаясь когда и меня наконец-таки сморит всё никак не приходящий сон.

Ну, во-первых, Касандру я дождусь в любом случае. Очень интересно мне, что же она, собственно, хочет мне предложить. Но затем я в любом случае попрощаюсь с этой деревней и вот тут… появилось у меня желание забрать Васку с собой. Сама она не попросит, воспитание не то, да и, как я понял, не принято это у деревенских. Но вот только на меня всё ещё давили стереотипы моего времени и моей прошлой жизни и что-то во мне покачто, отказывалось воспринимать отдавшуюся мне не за деньги девушку, как нечто одноразовое, о чём потом можно более не вспоминать.