Герой для Системы (СИ)

А тут шкет которого соплёй перешибёшь кидается будто бессмертный. Короче в нашем лагере они больше не появлялись. А я постарался держать себя в руках и в принципе у меня это почти получилось, дрался с тех пор я редко, и даже тогда на меня не накатывало это состояние. А вот сейчас я чувствовал как возвращается это, казалось бы давно и прочно позабытое ощущение.

Только теперь я не был мальчиком для битья, скорее уж наоборот. А то что каждая из лягух могла проглотить меня целиком… так оно даже интереснее! Какой кайф с мелочовкой возиться.

Оттолкнувшись от очередной осины, тут же взорвавшейся щепой от попадания сразу двух гигантских языков, я сделал сальто назад, приземлившись на подобравшуюся слишком близко тварь. Эта жаба, похоже, считала себя самой умной, раз решила не ловить наглого “комара” как все, а придавить его тушой, ну а затем получившийся блинчик можно и сожрать. Но у меня были другие планы.

Кожа земноводного оказалась склизкой, неприятно липнущей к рукам, и очень скользкой. Поскользнувшись, я едва не слетел со своей импровизированной коняги, пришлось воткнуть кунай в шкуру чтобы затормозить. Несмотря на мою немалую силу лезвие вошло едва ли наполовину. Да, пробить такую броню будет непросто, хотя я и не собирался долбить чудище в лоб.

Не думаю, чтобы жаба почувствовала что-то — при её размерах такая рана всё равно что комарик укусил, но и останавливаться чтобы ссадить безбилетного ездока тоже на стала. Либо, что вероятней, тупо не заметила куда я делся и даже глаза видящие почти на все триста шестьдесят градусов не помогли. Я оказался в единственной слепой зоне — точно между ними. Вот квакуха и решила меня поискать. То бишь принялась скакать по кругу, не понимая, куда делся наглый, но вкусный комарик.

Честно говоря, зная я раньше о страсти этого земноводного к путешествиям — хрен бы я на него полез. Взмывающая на высоту тридцати метров и падающая оттуда в воду туша не самое комфортное место на земле. Особенно если другие жабы норовили таки слизнуть меня с импровизированной коняги.

Получалось у них это не очень. Моя “лошадка” скакала как заведённая, заставляя подозревать её в наличии острых предметов в районе клоаки, а остальным было далеко до звания снайперов. Несколько раз доставалось самой лягухе, на что она не обратила внимания, а вот когда два языка встретились в воздухе и слиплись стало совсем весело. Каждая приняла другую за добычу и попыталась сожрать. Завязалась драка.

К этому времени мне изрядно надоело болтаться между небом и землёй. Пусть с новым телом я получил идеальный вестибулярный аппарат, даже после десяти минут бешенной скачки не выказывающий и намёка на дезориентацию и тем более головокружение, но всему должен быть предел. А тут как раз подвернулась минута, пока две занятые друг другом, перегородили дорогу третьей.

И тут на помощь мне вновь пришла моя верная кусаригама. Размотав её, я раскрутил боёк и стегнул свою “лошадку” по глазам. Повредить не смог, но явно причинил боль, потому как взвившись выше обычного лягуха ещё в полёте заорала дурниной. Мне того и надо было — цепь, развернувшись, перехлестнула пасть монстра, а я успел поймать боёк. Получилась импровизированная упряжь. Главное, чтобы не перекусила, хотя в этом я сомневался иначе не стал бы рисковать.

Зря я жаловался на высоту прыжков. Как оказалось это лягуха лениво перепрыгивала с место на место. А вот теперь её понесло. Туша со свистом возносилась в небеса, взлетая высоко над деревьями, а затем с грохотом рушилась в очередной бочаг. И ладно бы просто так, но нет, эта тварь решил нырять.

Даже умение задерживать дыхание не особо помогало, когда падаешь с головокружительной высоты в холодную воду. Не самые приятные ощущения, когда над головой смыкаются грязные, непрозрачные воды болота. Только и остаётся изо всех сил цепляться за кусаригаму и молиться, чтобы сталь выдержала. Были у меня сомнения, что я сумею сам выплыть, если животина меня скинет.

Сколько продолжались наши скачки сказать не могу. Тварь казалась неутомимой, а кроме того решившей исследовать самые глубокие места местной трясины. Пару раз в них мы сталкивались с чудовищными монстрами, для которых моя лягуха не более чем закуска, но, к счастью, набранная жабой скорость позволила свалить от них без потерь.

Но вылетающая из неприметной лужи гигантская пасть смеси щуки и крокодила я не забуду никогда. Там такие зубы… зубищи, я бы сказал… если сфотографируешь, распечатаешь в формате плаката и повесишь в туалете — запора никогда не будет. Тут успеть штаны бы снять.

Но прав был царь Соломон, утверждавший, что всё пройдёт. Уже была глубокая ночь, когда движения лягухи стали замедляться. Она уже не так высоко и далеко прыгала, и всё больше времени проводила на земле. Причём в буквальном смысле — для неё глубина здесь была смешная, а из самых топких мест мы выбрались. Так что можно сказать шлёпали уже прямо по суше.