Герои. Другая реальность

Первый, к кому он направил свои грешные стопы, мог быть барон Ранглар, бывший его соученик, талантливый и опытный финансист. Но Ранглару вряд ли понравились обещания вернуть долг из богатого приданого. Затем он мог посетить своего дальнего родственника де Бельфора. То тоже явно имел основания не доверять Баржетону. Еще несколько человек поступили схожим образом.

Наконец предателю удалось стать мужем несчастной женщины. Некоторое время он жил с ней в Нормандии. Затем они расстались.

Баржетон оказался в полном одиночестве, а злобный и завистливый характер мешал ему находить радость в простой и размеренной жизни. Пытаясь развлечься, он свел знакомство с актерами и каждый раз, наезжая в Париж, кутил с ними и с многообещающими молодыми драматургами, среди которых был господин Дюма. Каким-то непостижимым образом этот человек втерся в окружение будущего знаменитого писателя. И одним из первых узнал о замысле романа «Граф Монте-Кристо».

Это был всего лишь замысел, господин Дюма имел в своем распоряжении только историю сапожника Пико. Вскоре после выхода в свет романа «Граф Монте-Кристо» эта история была обнародована, и мы писали о ней в нашем журнале. Господин Дюма еще только начинал выстраивать сложное здание будущего своего произведения и нуждался в историях из жизни, которые мог бы использовать.

Именно тогда господин Баржетон де Камюзо понял, какой клад дался ему в руки. Он стал проявлять о писателе неслыханную заботу и за рюмкой дорогого вина рассказывать ему об осаде Янины, свидетелем которой он был, о подделках векселей и прочих документов молодым Рангларом (тут мы, уважаемый читатель, можем лишь предполагать правду, но что иное мог бы Баржетон вменить в вину удачливому финансисту?), о семейных тайнах де Бельфора.

Неудивительно, что господин Дюма ухватился за эти истории, решив, что они, как нарочно, подоспели к началу работы над романом. Своим талантливым пером он начертал образ Фернана Мондего, в котором всякий бы угадал генерала де Труавиля. Он изобразил помышляющего лишь о деньгах барона Данглара и заставил его отдать горячо любимую дочь за каторжника (Данглар был списан с господина Ранглара, а история о помолвке с каторжником – из приключений сапожника Пико, который именно так проучил одного из своих неприятелей). То же касается и де Бельфора.

Господин Баржетон де Камюзо был бессилен причинить вред отважному и благородному господину де Труавилю, честному Ранглару, неподкупному де Бельфору. Тайна капитуляции Янины, которой владел этот мерзавец, более касалась его самого, и он не мог ее обнародовать, не выказав себя при этом гнусным предателем. И он нашел способ сделать из правды о гибели паши Янинского ложь, в которую поверят тысячи французов. Ибо талант господина Дюма таков, что любой домысел под его пером преображается и внушает несокрушимое доверие. Господин Баржетон де Камюзо сделал себя беспристрастным свидетелем, а де Труавиля – предателем. Разумеется, при таком взгляде на дело наложница Василики оказалась невинной страдалицей. И историю о том, как полковник-предатель продал работорговцу дочь своего несчастного покровителя, наш злодей тоже преподнес в наилучшем виде, искусно собрав ее из нескольких действительно имевших место фактов. Он даже пересказал своими словами контракт между работорговцем и полковником, но был чересчур усерден и упомянул год по мусульманскому летоисчислению, а славный наш литератор не удосужился проверить. Главное – господин Дюма понял, что именно прекрасной Гайде недостает в сюжете, и охотно, как говорят рыболовы, проглотил подброшенную наживку.

Подлец все рассчитал правильно. Он знал, что свет примется доискиваться, с кого списал господин Дюма своего Фернана Мондего, графа де Морсера. Все нити вели к несчастному де Труавилю. И бессильны были бы попытки де Труавиля оправдаться – что бы он ни сообщил о своих приключениях в Янине, свет более поверил бы строкам романиста, чем рассказам офицера. Пятно бесчестия легло бы на него, и до конца его дней у него за спиной шептались бы: вот тот, с кого сам Дюма списал предателя и негодяя!

Мы можем лишь догадываться, что творилось в душе у несчастного генерала (а также у финансиста, у прокурора де Бельфора и еще нескольких человек), когда они читали, выпуск за выпуском, роман «Граф Монте-Кристо». Генерал не стал дожидаться сцены, где разоблачают Фернана Мондего. Выстрелить себе в висок означало подписаться под всеми обвинениями, которые предъявлены Фернану Мондего, и генерал предпочел инсценировать кораблекрушение. Он позаботился о будущности своих детей, отправив сына и дочь в пансионы за пределами Франции, сделав для них новые документы, а также положив на их счета немалую сумму денег. Преданная супруга генерала решила разделить его участь.