Герои. Другая реальность

«И они были бы правы, – неожиданно стало ясно ему, – Ведь то, что сделал князь Андрей, и что сделал бы я, промахнись он в свой черед, – и есть убийство, какими бы красивыми словами мы ни называли его между собой, убийство человека, за которое у нас ссылали в Сибирь, а здесь отрубают голову на гильотине. И вот сейчас там лежит мертвый старик, которого другие люди, среди них и я, сделали виноватым в том, что их выгнал из страны народ, который они должны были защищать, и который они вместо этого грабили. И за это мы убили, назвав это справедливым возмездием, старика, которому оставалось жить несколько лет, и вся вина которого была в том, что он оказался лучшим полководцем, чем наши полководцы и все другие полководцы Европы».

– Вся вина... – вслух повторил Пьер.

Иполлит обратился назад, но увидев, что Пьер сидит с отрешенным лицом, уставясь на собственные руки, снова поворотился к лошадям и, присвистнув, подхлестнул их кнутом.

Граф Л. Толстой, «Преступление и наказание», Лондон, 1852

8. Январь 1914 года

НОВЫЕ НАПОЛЕОНЧИКИ

Во вторник, 12 января парламент Франции единогласно одобрил выделение военного кредита королю для войны против Российской Республики. В среду его примеру последовал британский парламент.

Газета «Народная воля», 14 января 1914 года

Бесятся
в парламентах
бонапартики
Судорогой
страх свой
выдав.
Верещите,
бросайте
денег фантики
Найдется
у Республики
новый Давыдов!

Ярятся

в коронах
наполеончики,
Трясет дороги
полков
топот конский.
Кривляйтесь,
тычьте в карты
пальцев кончики
Будет вам
в России
новый Волконский!

Напялили каски

маленькие
капралишки,
Плюют в небо
лагерных искрами
костров.
Тряситесь,
прячьтесь в шинели
и варежки
Есть всегда
у Народной Власти
на вас Петров!

В. Маяковский, сборник «Если завтра война», Москва, 1914

Наталья Резанова Тигры Вероны

Александру Певзину – с благодарностью за беседы о кондотьерах.

I’m not Romeo,

I’m not Romeo.

May be, you are Juliet,

But I’m not Romeo!

Эмир Кустурица

– Так почему они ушли? Из-за чумы?

– А Бог их знает... Может, и чума тому виной. Только я слышал – из-за призраков. В Гаэте болтают – как пришла чума, тьма народу померла без отпущения. Души-то неприкаянные со всей Гаэты здесь собрались, да и выжили живых из города.

Говорили вполголоса, оглядываясь по сторонам. Неизвестно, чего опасались больше – чумы или призраков. Черная Смерть во всей мощи своей давно стала преданием, но страх перед ней был еще жив. Тем более, что вспышки чумы в разных городах случались не так уж редко, подогревая этот ужас. Бывало, что местные власти по малейшему подозрению вгоняли в карантин постоялые дворы и жилые дома, напрочь забивая досками двери и окна. Что до призраков – нет людей суевернее моряков и солдат.

Неизвестно, обитали ли призраки в этом городе. Зато людей здесь определенно не было. Едва отряд вступил в Нинфу, капитан приказал обыскать город на предмет засады. Ни одной живой души не было найдено, а души мертвые не давали о себе знать. Тогда капитан разрешил встать лагерем до того, как вернутся разведчики. Жечь костры, однако, не позволил – из опасения, что огни заметят сверху, из города или цитадели. Возможно, это была излишняя предосторожность. Древняя Нинфа, бывшая когда-то римским Нимфеем, по причинам, неясным никому, покинутая жителями, успела зарасти кустарником и дикой травой, и со всех сторон на нее надвигался лес. Лозы оплетали стены домов и церквей, обрушенные крыши заменяла иная – зеленая – кровля. И, хотя со сторожевой башни Кастелло ди Сермонета открывался вид вплоть до Тирренского моря, вряд ли оттуда можно было разглядеть, что творится у подножия горы. Под двойным покровом – ночной тьмы и леса.

Но предосторожности лишними не бывают. Кондотьер сражается не для того, чтоб выказывать, сколь он доблестен, а ради выгоды.

Только ради выгоды.

Хотя не всегда выгода измеряется деньгами.

В сплетении ветвей над рекой проплыл серп месяца, рисуя на заросшей мостовой причудливые тени. Потом среди этих теней обрисовались две человеческие: повыше и пониже.

Человек, сидевший у реки и следивший за игрой теней, поднялся им навстречу.

– Ну?