Герой ее мечты

— Ну вот, теперь ты знаешь ужасную правду. Понимаешь, мне приятнее получить справедливое обвинение в том, что я люблю кокетничать, чем быть несправедливо обвиненной в ношении человеческих костей. — Она рассмеялась.

— Венис, — он говорил напряженно и решительно, — я любил тебя, когда ты была еще ребенком. Ты пылкая, разумная и отчаянно смелая. Я никогда не смогу забыть то, что ты сделала для меня в горах. Как мне защититься от тебя? Ты для меня все: друг, любовница, даже противник.

— Я знаю, — тихо ответила Венис.

— Я не собираюсь просить тебя сделать выбор между отцом с его Фондом и мной. Твой отец и я, мы никогда не собирались… хм… быть друзьями. Я думал, что, уходя, поступаю благородно, по-рыцарски, но это было только оправдание. Настоящая причина, почему я хотел уйти, в том, что я не считал себя достойным тебя.

— Ноубл, я никогда так не думала.

— Я знаю, но я думал. Я думал, что твой отец, пожалуй, прав и я не стою всех стараний. Я, Венис, на самом деле был напуганным, заурядным, отчаянным трусом. — Никто никогда так полностью не доверялся ей. — Я был таким же трусом, как и ты. — Ну вот, он это сказал.

— Я больше не могу без тебя, — тихо сказала Венис.

Ноубл непроизвольно шагнул к ней, но резко остановился.

— Ты все же должна подумать. Я не могу позволить тебе быть трусихой. Нужно подумать о настоящем, а не только о нас самих.

— То есть? — озадаченно спросила Венис.

Принявшись ходить по комнате, он сначала ткнул палец в коробочку с пудрой, потом засунул кулаки в карманы брюк и, тотчас же вытащив их, прочесал пальцами волосы — Ноубл нервничал.

— Так вот, сейчас ты должна выйти за меня замуж. У тебя нет другого выбора.

— Должна? Нет выбора? — эхом повторила она.

— Да. — Он остановился посреди комнаты и, сжав губы, решительно кивнул: — Угу. — А потом посмотрел ей прямо в глаза. — Ты беременна.

— Что?!

Ноубл снова сжал губы и кивнул:

— Это так. Мне неприятно сообщать об этом вот так, но это правда. Во всяком случае, вероятнее всего, правда.

Венис молча смотрела на него.

— Я понимаю, ты ошарашена. Но нужно смотреть на это как на способ Господа дать знать о Его воле. Все к лучшему, поверь.

— И как тебе удалось определить, что я в интересном положении? — поинтересовалась Венис.

— Не нужно сердиться. — Ноубл помрачнел. — Признаюсь, я не очень опытен в отношении женщин.

И опять ее предательское сердце совершило тот странный маленький скачок, который свидетельствовал о том, что она рада.

— Но я чертовски… то есть намного больше знаю о размножении, чем непорочная молодая девушка из Верхнего Ист-Сайда Нью-Йорка, — заявил Ноубл и добавил так тихо, что Венис едва расслышала: — Надеюсь. И я знаю, — продолжал он, — что если женщина дважды за одну неделю занимается сексом, она беременеет. Почти всегда.

— Понятно, — тихо отозвалась Венис.

Он просиял своей самой ослепительной улыбкой, и Венис с трудом сдержалась, чтобы не ответить на нее, а Ноубл пожал плечами и поднял руки, как бы сдаваясь, — он ни в малейшей мере не чувствовал себя несчастным.

— Что я могу сказать? Что есть, то есть. Теперь мы должны пожениться, — объявил он. — Сегодня же. Пока все эти люди — вроде Кейти — не набросились на тебя и не предложили тебе… э-э… чем-нибудь заняться. Скоростная дорога действует, так что мы сможем добраться до Денвера и обвенчаться еще до полуночи. Отлично. Пошли.

— Сперва я должна тебе кое-что сказать.

— Конечно. Выкладывай.

— Хотя я, возможно, и не знаток отношений между мужчиной и женщиной, но я абсолютно уверена, что знаю о женском организме достаточно, чтобы понимать, что занятие сексом дважды за одну неделю не обязательно приведет к зачатию ребенка и что ты, безусловно, никак не можешь знать, беременна ли я. Ноубл, я была девственницей, а не идиоткой.

— А-а.

— Да.

— Проклятие! Ладно, ты можешь быть беременной.

Она покачала головой:

— Я очень, очень сомневаюсь в такой возможности. Э-э… все пришло в срок.

— Проклятие!

— Может быть, ты прекратишь так выражаться?

— Прости.

— А кроме того, я пока не готова стать матерью.

Ноубл пересек комнату и, подойдя к Венис, опустился возле нее на колени, крепко взял ее за плечи и повернул лицом к себе.

— Венис, когда ты будешь готова к материнству, отцом должен быть я, только я.

— Я понимаю. — Она нежно погладила его по щеке.

— Что ты хочешь этим сказать? — Он внезапно застыл.

— Ты был прав в одном: я больше не хочу быть трусихой. Я хочу тебя. — Она встала. — Тогда, у источника, ты сказал, что я не способна подумать ни о чем другом. Ты прав. Я пряталась за Фондом Лейланда, использовала его как предлог, и это было очень удобно. — Она улыбнулась. — Вся власть, которой я могла бы обладать, все добро, которое я могла бы сделать, нужны были мне только для того, чтобы добиться расположения отца. Но для него я все равно никогда не была бы, достаточно хороша, верно?

Ноубл едва заметно, грустно кивнул.

— И если я хочу сделать что-то полезное, мне вовсе не нужно быть самой богатой женщиной Америки. Ты — очень наглядный пример этому. Не возражай, это так. И что тогда остается?

— Скажи. — Его голос был глухим и напряженным.