Герой ее романа

— Ну, конечно! — сказал он вслух и в подтверждение своим мыслям кивнул головой. Дядюшка Гордон имел обыкновение диктовать свои мерзкие книжонки Клэр. Так все и было. Это — рукопись недописанной книги, которую сочинял мой дядюшка перед смертью. Конечно. Том чуть было не рассмеялся, но решил, что его смех прозвучит слишком громко в тишине комнаты, и снова склонился над рукописью.

«Почему же недописанная книга все еще лежит в ящике стола Клэр? Она ведь не думает отправлять ее издателю? Или думает? Но тогда почему она мне ничего не сказала об этом?»

Где-то на задворках его сознания начала формироваться ужасающая мысль. Дядюшки нет в живых уже давно, а рукопись совсем тоненькая. И Клэр что-то делала с ней, когда он застал ее в кабинете, а потом поспешно спрятала.

— Джедидайя не смог найти никаких следов доходов от продажи книг дядюшки Гордона.

Том вздрогнул и огляделся вокруг, удивляясь, кто это сказал. С испугом он понял, что эти важные слова сорвались с его собственного языка, и нахмурился. Неудивительно, что Клэр все время казалась такой испуганной! Но нет, этого просто не может быть…

— Клэр? — произнес он в надежде, что звук дорогого имени поможет ему осознать полную абсурдность того, о чем он только что подумал. Тому хотелось, чтобы воображение подсказало ему некую истину, совершенно противоречащую очевидному. Но сегодня воображение почему-то подвело Тома.

«Клэр Монтегю. Кларенс Мактег. Боже правый, почему я раньше не связал эти два имени? — в отчаянии думал он. — А ведь Клэр неоднократно защищала эти идиотские романы, когда я высказывал свое пренебрежительное отношение к ним. Черт побери! Неудивительно, что она казалась такой расстроенной каждый раз, когда я распространялся насчет отсутствия во мне всякого героизма. Она, должно быть, просто кипела от злости!»

— Бедная Клэр! — произнес Том вслух.

«Минуточку! Почему это я назвал Клэр „бедной“? Ведь это я пострадал от ее проклятых книжонок! Это моя жизнь превратилась в сущий ад, это надо мной постоянно подшучивали приятели. Своими неуместными восхвалениями Клэр сделала из меня настоящее посмешище!»

Том откинулся на спинку стула и несколько минут пребывал в состоянии праведного гнева. И чем больше он думал о Таскалусце Томе Парди, тем сильнее становилось его негодование. Но теперь его злили вовсе не книги, а тот факт, что Клэр не призналась ему, что автор этих романов — она. То, что Клэр ничего не рассказала ему о книгах, казалось ему низостью, предательством, пренебрежением, наконец!

И мало того, что Клэр хранила от него свою гадкую тайну. Она позволяла ему считать, что эти мерзкие книжонки написал его дядюшка Гордон! И это она, которая говорила, что любила Гордона как отца, позволяла ему думать плохо о собственном родном дяде!

— Пропади все пропадом!

Никогда в жизни Том не чувствовал себя таким обманутым.

«Клэр, моя Клэр написала эти проклятые романы! Женщина, которую я люблю, которая признавалась мне в любви, испортила мою жизнь! Это ей я обязан всеми своими несчастьями!»

Негодование бурлило у него в груди, словно кипящая вода. Том вскочил со стула и стал метаться по кабинету. По пути он со злости пнул стойку для газет и журналов, сломав ее хрупкие ножки, отчего годовая подписка «Макколса»[4] разлетелась по полу.

«Она меня одурачила! Маленькая мисс Святоша, Клэр Монтегю, обвела меня вокруг пальца, словно опытная матрона сопливого мальчишку! А ведь она несомненно сделала себе состояние на этих мерзопакостных книжонках. Она делала деньги на моем честном имени! Она бесстыдно меня использовала, словно двухдолларовая шлюха мужлана-ковбоя!»

Именно в этот момент, когда его ярость достигла апогея, дверь распахнулась и Клэр вошла в свой кабинет. Улыбка появилась у нее на лице, она протянула руки к Тому, но замерла на месте, когда он развернулся и припечатал ее к месту грозным взглядом. Никогда еще он так не смотрел на нее. Клэр прижала руки к груди и молча уставилась на него. Ее глаза за стеклами очков сделались огромными. Она явно не могла понять, в чем дело. Но потом Клэр перевела взгляд на свой письменный стол и побледнела.

— Добрый день, мисс Мактег! — язвительно процедил Том сквозь стиснутые зубы.

19

Если бы Клэр накричала на Тома, возмутившись тем, что он залез в ее вещи без спроса, сказала бы какую-нибудь дерзость, созналась, что она — автор книг о нем и чертовски гордится этим, он дал бы волю своему гневу, и это, вероятно, на некоторое время охладило бы его пыл. Но Клэр просто стояла и смотрела на него, словно перепуганный кролик. Видя искреннее раскаяние, написанное на ее лице, Том внезапно почувствовал себя виноватым. Подумать только, виноватым! Это он-то! Возмущение снова наполнило его грудь, а чувство вины только усилило гнев.

— Ты удивлена, моя дорогая? Представь, я сам до этого додумался. Ведь ты не удосужилась поставить меня в известность. Может быть, ты считала, что тебе удастся сохранить свою маленькую тайну? И намеревалась порочить мое доброе имя всю оставшуюся жизнь?

— Ты все неверно понял, — неуверенно начала Клэр. — Правда, все не так.