Герои городского дна

Выстрелы прекратились, он затаился, но стрелок не появлялся. Зато Матвей уловил подозрительное движение воздуха из квартиры, даже дверь слегка шелохнулась. Похоже, стрелок открыл окно или балконную дверь.

Матвей приподнялся, сделал шаг вперед, но голова тут же закружилась, и его качнуло в сторону. И все-таки он дошел до двери и открыл ее нараспашку. Никакой реакции со стороны стрелка. Движение воздуха усилилось – похоже, в комнате все-таки было открыто окно. Но это могла быть и ловушка. Сейчас Матвей сунется в квартиру, и все…

А он сунулся. Превозмогая боль и слабость, вкатился в прихожую, заскочил на кухню. Тихо здесь, никого, только запах пороха улавливается. Из комнаты этот запах шел, оттуда стреляли.

И в комнату он ворвался, рискуя собой. Но и там никого не оказалось. Балконная дверь открыта, тюлевая занавеска белым флагом полощется на ветру за окном.

Матвей выскочил на балкон и увидел следы на снегу, которые начинались от сугроба на клумбе. И эти следы вели к тротуару, а там люди. Две женщины оглядывались на мужчину, который торопливо шел прочь от дома. Воротник поднят, руки в кармане, шерстяная шапочка низко опущена на глаза. Высокий он, худой… Уж не Драпов ли это?

Женщины неспроста смотрели мужчине вслед. Видимо, они видели, как он спрыгивал с балкона, шел к тротуару. Возможно, видели и его лицо. Матвей понимал, что сил на преследование у него нет, поэтому попытался помахать рукой, чтобы привлечь внимание свидетелей. О законном правосудии он сейчас не думал, ему нужно было самому знать, кто в него стрелял. Самому разобраться с ситуацией. Но достучаться до женщин он не смог. Горло заложило, голова невыносимо закружилась, перед глазами пошли красные круги.

Он обессиленно опустился на пол, положил пистолет, сунул руку под дубленку, пальцами нащупал рану, попытался остановить кровь.

Тут же появилась Рита. Он не видел ее, но слышал ее голос:

– Ты здесь? Что с тобой?

А вскоре он почувствовал и ее руки. Она затащила его в комнату, закрыла дверь, стащила дубленку, пиджак, побежала в кухню за бинтами. А по пути вызвала «Скорую»…

Матвей хотел ее остановить. Что, если в него действительно стрелял Драпов? Тогда его арестуют, и виноват в этом будет Матвей. Во всяком случае, так будет думать Рита. Она проклянет его и откажет ему в праве на совместное с ней будущее…

Но в то же время она не жалует преступников. Матвея она любила, но развелась с ним, когда он мотал срок. Развелась, чтобы выйти замуж за Драпова.

И с самим Драповым она разведется, и выйдет замуж за Матвея… В конце концов, Драпов едва не стал убийцей, зачем он ей такой нужен? Ей нужен только Матвей…

А если не Драпов стрелял в него? Что, если это Элеонора подложила ему свинью? Развить эту мысль Матвей не успел. Последние частицы сил и сознания песчинками высыпались в горловину стеклянных часов, и он лишился чувств.

От чистого, высушенного на морозе пододеяльника исходил приятный запах. Матвей рос в детдоме, там постельное белье пахло совсем по-другому – бедностью, сиротством. И в армии – все тот же казенный дух. Все изменилось, когда он стал жить с Ритой. Только тогда он понял, какой это кайф – лежать на чистом накрахмаленном белье, пахнущем морозом.

Рита принесла белье из дома, им и застелила больничную койку.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она, взяв его за руку.

К нему только что приходил следователь прокуратуры, а до него Матвей общался с Симаковым. Он рассказал им все, как было, но не стал говорить, что стрелок был похож на Драпова.

Во-вторых, он не хотел наговаривать на своего соперника. А во-первых, не был уверен, что в него стрелял именно Драпов. Может, высокий худой мужчина, который привлек его внимание, был случайным прохожим? А еще могла произойти визуальная ошибка. Возможно, подозрительный мужчина не так уж высок и худощав, как ему показалось. Может, это зацикленное на Драпове воображение выдало такую картинку.

– Да жить можно, – улыбнулся Матвей.

Пуля прошла навылет, но серьезно повредила мышечную ткань. И крови он много потерял. Но все это пустяки. Кровью его пополнили, слабость и все сопутствующее скоро пройдет – уже завтра от этого не останется и следа. И рана затянется, и рука заживет. Уж он-то знает себя.

– Завтра можно выписываться, – добавил он.

– Шутишь?

– Нет. Надо же Драпова искать.

– Но ведь это не он же в тебя стрелял? – разволновалась Рита.

– А разве я говорил, что это он?

– Нет, но думаешь так. А кто еще мог находиться в нашей квартире?

– Тот, у кого был ключ.

– У Юры был.

– А если этот ключ у него забрали?

– Кто?

– Вопрос.

– Я не знаю, кто мог у него забрать ключ. Знаю только, что Юра не мог в тебя стрелять.

– Он у тебя совсем не простой, каким кажется.

– Ну, он занимался карате. Как начал в институте, так до сих пор…

– Может, он и пулевой стрельбой занимался?

Вряд ли стрелок случайно выстрелил в нижнюю часть двери, ранив Матвея. Возможно, он раскусил его тактику. Значит, не совсем дурак…

– Нет, не занимался. Да и пистолет у него откуда?

– В том-то и дело, – кивнул Матвей.

В него стреляли из «стечкина», такой ствол так просто не достать.