Герои городского дна

Матвей резко развернулся в сторону, откуда донесся незнакомый голос, и крепче сжал рукоять ножа. Одно только лишнее движение незнакомого мужика, который шел к нему с уверенностью хозяина мира, и нож вырвется в свой смертоносный полет.

– Спокойно, пацан, я один, – словно угадав его намерения, проговорил мужик. – Ты хотел узнать про Калугу – что ж, спрашивай!

– И спрошу. – Матвей опустил правую руку.

Калужных сел напротив него, тут же появился бармен, который подал ему кружку пива.

– Грач, я, в натуре, тебя не сдавал, – сквозь зубы процедил Шекель.

Матвей внимательно посмотрел на него. Страшно ему. А почему страшно? Потому что Матвей мог предъявить ему, а Герц за него подписаться. А предъявить он мог, потому что его не собирались оставлять в этом подвале. Живым он отсюда должен выйти. Или это у Шекеля такая договоренность с Калугой, или его пугают люди, которых привел с собой Матвей.

– Он не сдавал, – усмехнулся Калуга. – Он всего лишь коны ко мне наводил. На этом и спалился. Так иногда бывает… Шекель не дилетант, нет. Это я профессионал.

Возможно, в этом заявлении было больше правды, нежели хвастовства, но Матвей промолчал. Правило простое: когда противник бахвалится своими достижениями, нельзя соглашаться с ним. Это все равно что подыгрывать ему.

– Зачем я тебе нужен, пацан? – жестко спросил Калуга.

– Ты знаешь зачем.

– Зря ты в это дело влез.

– Не зря.

– Я так понимаю, пацан ты правильный, с уважаемыми людьми знаешься… Но эти уважаемые люди за тебя не подпишутся. И знаешь почему?

– Знаю.

Матвей прекрасно все понимал. Калуга человек серьезный, и связи у него, скорее всего, куда кучерявее, чем у него. А свою игру против Севастьяновой он ведет чисто по понятиям. Элеонора – барыга, лох, а он – братва, и у него к ней корыстный интерес.

– Это хорошо, что ты все понимаешь. А если ты такой понятливый, то сойди с поезда. А то ведь поезд под откос идет, зачем тебе умирать? – покровительственно усмехнулся Калуга.

– Умирать не страшно. Страшно в лохах остаться.

– Зачем же в лохах? Ты останешься со своим интересом. Тебе же деньги нужны? Получишь деньги. Десять тысяч долларов. Это аванс. А когда отель станет нашим, получишь еще пятьдесят. А он должен стать нашим, и ты мне в этом поможешь. Твоя задача…

– Не разгоняйся, не надо, – покачал головой Матвей. – Не сойду я с поезда. И тысячи мне твои не нужны…

– А что тебе нужно? Элен тебе нужна? Так это не проблема. Когда мы ее разденем, забирай себе. Без отеля она никто, так что сравняетесь в статусах, и никакого мезальянса, – самодовольно усмехнулся Калуга.

– Статус – понятие хрупкое, – хищно сощурился Матвей. – Сегодня ты на пальме, а завтра на вокзале. Один косяк, и конец… А косяк найдется. Если очень захотеть.

Не должен был он это говорить, но противник сам пошел на обострение. Он дал понять, что Матвей для него никто, и как с ним после этого разговаривать?

– Предлагаешь мне игру в одни ворота? – зло встрепенулся авторитет. – Нет! Раз уж пошла такая пьянка, то береги свои ворота. Я не знаю, что туда влетит, может, шершавый, может, свинцовый. Но что-то влетит.

– Поживем – увидим.

– Ну, я тебя предупредил! – Калуга поднялся и повернулся ко всем спиной.

Разговор закончен, пора уходить. А ведь Матвей мог бы объяснить ситуацию, вдруг рейдер осознал бы, что шансов у него мало? Глядишь, и отступил бы.

Но не отступится Калуга. Он закусил удила, и на словах его уже не вразумишь. Коня, если его понесло, остановить могла только сила…

А понесло его не потому, что Матвей фактически нагрубил ему. Его разозлило, что какой-то там непонятно кто бросил ему вызов. И он этот вызов принял еще до того, как разговор зашел о статусах…

А может, все-таки зря Матвей обострил разговор? Но поздно, уже ничего не изменишь.

– Обиделся? – с усмешкой спросил он.

Калуга резко развернулся к нему, хотел что-то сказать сквозь зубы, но вышло какое-то змеиное шипение. Он ткнул в него скрюченным пальцем и снова повернул на выход. Судя по его жесту, он хотел сказать, что Матвей покойник. Хотел, но не сказал, потому что дикая злость вызвала спазм в горле.

Калуга ушел, хлопнув дверью, а Матвей свирепо глянул на Шекеля.

– Я еще раз говорю тебе, Грач, я тебя не сдавал, – почти прошептал тот, с силой выдувая из себя воздух. – И не надо на меня так смотреть!..

Он поднялся, подошел к сейфу, который стоял у него за спиной, вынул оттуда что-то, а повернувшись, увидел нож в руке Матвея. Если бы Шекель достал из сейфа ствол, этот нож точно полетел бы в него. Но в руках был всего лишь конверт, и Матвей удержался от броска.

Шекель испуганно дернулся, конверт выпал из руки, спланировал на пол. Он поднял его, бросил на стол. Судя по тому, как конверт падал на пол, вряд ли в нем лежали деньги.

– Что здесь?

– Ну, ты же просил собрать информацию.

– Ты же засветился…

– Но все равно нарыл.

Матвей взял конверт, вынул сложенный вчетверо лист бумаги с компьютерной распечаткой.