Герои городского дна

Матвей всерьез хотел работать на мебельной фабрике. И с начальством договорился, и планы на дальнейшую жизнь успел составить. Все так хорошо начиналось, и вдруг Калуга со своими ублюдками. Если бы не обостренное чутье, пропустил бы Матвей удар по голове, и взяли бы его голыми руками. А потом был бы серьезный разговор с предъявой, после чего – два метра под землей…

Калуга раскрыл свои намерения, и теперь Матвей точно знал, что не дадут ему житья на этой земле. Он мог уехать куда-нибудь далеко из Москвы, но не в его правилах от кого-то бегать. Калуга бросил вызов, теперь пусть ловит «обратку». Все по понятиям, так что Матвею винить себя не в чем.

Да и Элеонора вздохнет спокойно, когда Калуги не станет. Хватит ему портить воздух на этой земле…

Карты вскрыты, козыри предъявлены. Калужных не стал утруждать себя визитом в гостиницу, за него это сделал судебный пристав. А постановление суда убивало. Оказывается, отель «Гранд Хаус» признавался банкротом и отходил за долги закрытому акционерному обществу «Реверс». Пристав порекомендовал Элеоноре как можно скорее освободить вышедшее из-под ее юрисдикции здание. Спорить она с ним не стала, вежливо выставила его за дверь и набрала номер адвокатской конторы.

У Калужных свои козыри, а у нее – свои. Завтра суд, и на нем все темные карты будут признаны крапленой фикцией. Адвокаты должны были утешить ее, чтобы она смогла спокойно дождаться завтрашнего дня. И еще завтра можно подать сопутствующий иск, чтобы признать незаконной очередную «липу».

Но адвокат ее не утешил. Оказалось, что заседание суда перенесено на неопределенный срок. Элеонора сказала, что нужно подать еще один иск, адвокат согласился и отправил к ней курьера. Тон его голоса не предвещал ничего хорошего. Уж не Калуга ли всему виной? Может, он снова надавил на юристов?

В кабинет вошел Давид, кислый, угрюмый.

– Ну, наконец-то!.. – нервно обрадовалась Элеонора. – Ознакомься!

Крымов неторопливо сел, взял постановление суда, пробежал по нему глазами.

– И что это все значит?

– Все, гостиница нам больше не принадлежит! Нам предписано освободить помещение.

– И что? Решение суда нужно выполнять?

– Само собой! Надо сделать вид, как будто мы отступаем! – взбудораженно, с истеричными нотками, говорила Элеонора.

Она не могла поверить, что закон так запросто отобрал у нее многомиллионную собственность. Это какая-то дикость, на которую управа запросто найдется.

– Думаю, месяца нам хватит. За это время состоится суд, и постановление будет признано незаконным.

– Тебе здесь оставаться нельзя. Тебе надо уехать.

– Куда?

– Куда-нибудь за границу. Виза у тебя открыта, билет взять не проблема. А я останусь здесь, и буду стоять до конца.

– Зачем уезжать?

– А вдруг ты уже на прицеле у снайпера? Калуга сделал свое дело, ты ему больше не нужна. Тебя не станет, и он спокойно перебьет отель на себя.

– Думаешь?

– Он долго готовился к этому. Мы думали, что все, а он ударил… Погоди, а почему суд состоится только через месяц?

Элеонора рассказала о своем разговоре с адвокатом, поделилась своими тревожными соображениями… Действительно, Калуга бил по всем направлениям. Что, если ее уже заказали? И ее, и сына…

Она согласилась уехать за границу. Велела секретарше заказать билет, а сама вместе с Давидом отправилась к себе домой – за сыном и за вещами.

В машине она положила голову Крымову на плечо.

– Мне так страшно! И уезжать страшно, и оставаться страшно.

– Я разберусь с адвокатами. Сделаю все, чтобы удержать отель.

– Я так хочу на это надеяться…

– Надейся. И возвращайся. А когда вернешься, мы поженимся.

– Ну, если ты отобьешь отель…

Сейчас Элеонора готова была на все, лишь бы выкрутиться из ситуации. Да и почему бы не выйти за Крымова, если он сможет доказать свою состоятельность.

– Считай, что «Гранд Хаус» – мой вклад в наш семейный капитал, – глядя куда-то в сторону, сказал Давид.

– Договорились.

Элеонора собирала вещи, когда позвонила секретарша. Через два часа заканчивалась регистрация на рейс до Милана – надо было спешить.

На полпути в аэропорт Давид велел водителю остановить машину, а ей – взять ребенка на руки. И только она это сделала, как телохранитель с переднего места пересел к ней на заднее. Он оказался слева от нее, а Крымов – справа.

– И что это значит?

– Так нужно, – сказал он, и машина плавно тронулась с места.

– Кому нужно?

– Я же говорил, выходи за меня замуж. А ты не согласилась…

– Я же сказала, что выйду.

– Поздно уже. Поздно.

В левую ногу вдруг вонзилась какая-то игла. Дернувшись, Элеонора увидела в руке у телохранителя шприц, содержимое которого он вдавливал в нее. И сразу же очень сильно захотелось спать…

Она поняла, что происходит, но изменить ничего уже не могла…

Проснулась Элеонора в какой-то комнате, на мягкой кровати. Рядом с ней спал Сашка. Тяжело спал, дыхание шумное, с хрипотцой. Похоже, ему тоже вкололи снотворное. Как бы это не закончилось летальным исходом. Элеонора судорожно стала будить его.

Сашка открыл глаза, сонно посмотрел на нее и пробормотал:

– Плохие дяди, – и снова уснул.