Герои Гражданской войны

Авторитет командарма, его, как тогда говорили, «революционное лицо», неукоснительно и строго оберегался комиссарами армии — Куйбышевым и Калнином. Они учили Тухачевского политическому воспитанию масс. Воспитанию словом и личным примером.

Тухачевский ходил в атаку с винтовкой; на паровозе под огнем врывался на станции; во время воздушной бомбежки хладнокровно, на глазах у красноармейцев, готовых убежать, умывался из рукава водокачки. Куйбышев, вскоре ставший не только комиссаром армии, но и близким другом командарма, частенько поругивал Михаила Николаевича за «ненужную удаль», но сам поступал точно так же.

Именно этот период сколачивания 1-й армии был и временем формирования Тухачевского как командарма и как коммуниста. Любознательный, талантливый подпоручик учился воевать по-новому, по-большевистски.

Полгода мировой войны, проведенные им на фронте, — это только опыт, давший привычку к опасности, утвердивший подпоручика в сознании, что он достаточно волевой, грамотный, смелый командир. И не более. Командармом же Тухачевского сделала революция. И не только потому, что партия доверила ему 1-ю армию, а потому, что революция позволила миллионам простых людей проявить свои таланты на службе Родине, народу.

И талант полководца в Тухачевском открыла революция.

Резко изменились теперь масштабы командирских обязанностей Тухачевского, изменился и характер его профессионального и политического мышления. Не мелкие тактические задачи, а оперативный охват военных событий, происходящих не только на фронте армии, но и по всей стране, правильное понимание политики партии, конкретное ее воплощение на практике — этому нужно было еще научиться.

Война гражданская в отличие от империалистической была прежде всего столкновением классов, продолжением революции. И момент политический, четкая политика по отношению к крестьянству, национальным меньшинствам играли в боевых успехах Красной Армии, может быть, не меньшую роль, нежели ее чисто боевые дела.

Таким образом, лето 1918 года стало для Тухачевского той военной академией, которая превратила младшего офицера царской армии в командарма, политически закалила молодого коммуниста.

Уже к сентябрю 1-я армия, выбравшись из эшелонов, ведя маневренные бои с противником, иногда очень ожесточенные, была почти готова к решительному наступлению.

У 1-й Революционной армии успели сложиться и свои традиции. Прибывающие пополнения должны были их воспринять.

Из центра на доукомплектование армии прибыла лишь одна Курская бригада, и поначалу она менее всего соответствовала традициям и духу, царившим в 1-й армии.

Куряне одеты с иголочки — хоть на парад. Да и строевой шаг у них отличный. Но в боях бригада почти не участвовала, стрелять красноармейцам приходилось мало, старых фронтовиков тоже — раз-два, и обчелся. Выгрузились, построились, а время как раз к обеду.

Начальник штаба бригады осведомился, где тут. столовая комсостава. Ему указали барак. За длинными столами сидят работники штаба. Но почему рядом с ними писаря и бойцы охраны? И чего все ждут, ведь перед каждым аппетитно дымится миска с борщом? Начштаба не успел задать новых вопросов.

В барак торопливо вошел командарм и извинился за опоздание. Дружно застучали ложки.

В 1-й армии бойцы и командиры питались из общего котла. Тухачевский строго следил, чтобы не было никаких излишеств, и пресекал всякую попытку «предоставления привилегированного положения начальствующим лицам».

В «котле» 1-й Революционной должны были перевариться все, кто вступал в ее ряды.

Курская бригада настроила Тухачевского скептически к возможности пополнения армии, так сказать, централизованным путем. А пополнения были очень нужны. Михаил Николаевич предложил провести мобилизацию военнообязанных из числа местного населения, строго при этом отбирая для службы в Красной Армии людей пролетарского происхождения и беднейших крестьян.

Фронт 1-й армии растянулся почти на 600 верст, от Вольска до Симбирска. Симбирск еще находился в руках у белых. Этот важнейший узел, порт был потерян сразу после мятежа Муравьева. Казалось, положение малочисленной армии было критическим. Начни белые энергичное наступление по всему фронту, и 1-я побежит, покатится. Но Тухачевский умел оценить сложившуюся обстановку. Он пришел к убеждению, что после захвата Симбирска белыми они не будут вести сколько-нибудь серьезных действий против 1-й армии, а направят свой удар на Казань, чтобы создать на Средней Волге прочный плацдарм для последующего наступления в центр, к Москве.

И он не ошибся. Это не означало, что Михаил Николаевич рассчитывал отсидеться, остаться в стороне. Нет, но 1-й армии нужно было время для окончательной реорганизации. А затем Тухачевский рассчитывал опередить противника, освободить от белых Симбирск и создать на левом берегу Волги свой, красный плацдарм, чтобы двинуть на Самару и Уфу.