Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений

Победа при Гранике отдала в руки Александра всю Малую Азию, по берегам этой страны было много богатых городов, которые или поддались добровольно, или взяты осадой; внутренние гористые страны также признали его власть. Пылкий, отважный юноша изумлял старых солдат и седых полководцев Филиппа своей выносливостью и необычной деятельностью, но еще более он удивлял их, бывалых людей, тонкими расчетами ума и выдержкой характера. Накануне битвы он соображал и рассчитывал, а в день битвы являлся истинным героем, превыше смертных, грозным и великим; искал опасностей, кидался в самую жаркую сечу и мощной рукой сокрушал врагов. Его одно присутствие приводило в страх и трепет, распространяло ужас и смятение в рядах неприятеля. Так поступали любимые им герои Греции. Немудрено, что закаленные в битвах ветераны полюбили царственного вождя и часто дрожали за его жизнь. Он был им дорог не только как полководец, но и как щедрый товарищ, деливший все нажитое. В городке Тарс произошел такой случай: Александр, покрытый потом, пылью, в страшную жару подъехал к речке и вздумал искупаться. Едва он вошел в холодную воду, как его стала трясти лихорадка: бледного, как смерть его вытащили и положили в постель. Болезнь так усилилась, что македонские врачи отказались его лечить. А между тем выздоровление Александра было необходимо, потому что приближался персидский царь Дарий. Войско с тоской ожидало известий.

Карта походов Александра Македонского

Тогда старик Филипп, врач покойного отца, решился на последнее средство, какое знал и пока он готовил свое лекарство, царь получил от Пармениона записку такого содержания: «Если тебе жизнь дорога, то не доверяйся Филиппу: его подкупили персы», – Парменион – старейший и любимейший из полководцев Филиппа. Александр прочел записку и положил под подушку, и когда Филипп вошел с лекарством, то одной рукой передал ему записку, а в другую взял питье и спокойно его выпил. Старик был глубоко огорчен клеветой. «Тебя лучше всего оправдает конец!» – сказал Александр, и действительно через три дня он уже объезжал свое ликующее войско. В конце 333 года Александр вступил в равнины Сирии через горный проход, известный под названием «Сирийские ворота». Отойдя берегом моря верст 30, он к удивлению узнал, что Дарий с войском находится у него сзади, у города Иссы, откуда македоняне только что вышли, и где они оставили своих больных и раненых. Александр не хотел верить, что персы со своей многочисленной конницей перешли в гористые страны, где им негде даже развернуть свои силы. Однако это оказалось правдой: Дарий провел свое войско в тыл Александра через другой горный проход, повернул к Иссе и предал жестокой казни оставленных там македонян. Всякий другой полководец на месте Александра был бы связан по рукам и ногам – в тылу у него находилось многочисленное войско; но Александр усмотрел в этом даже свои выгоды. Он собрал всех вождей и так красноречиво сумел им описать невыгоды персов, что те уверились в победе, одушевились и в один голос закричали: «Веди нас, веди нас назад!». В полночь войско выступило, и, пройдя опять Сирийские ворота, на рассвете вышло в небольшую равнину, по которой протекала речка Пинар: место узкое, стесненное справа горами, а слева морским берегом. Левый фланг своей армии Александр поставил к морю, а правый – на предгорьях; в середине развернул фалангу. И Дарий, увидев македонян, построил за речкой свои войска: впереди в одну линию тяжелую пехоту, за ней все остальное войско, кроме конницы, построенной на флангах. Фронт армии был непомерно узок, а глубина непомерно большая. Дарий находился впереди, в царской колеснице, окруженный телохранителями и царедворцами.

Отдав приказание левому крылу оставаться неподвижно, Александр повел свое правое крыло уступами, он рассчитывал прижать персов к морю. Войска шли тихо, осторожно, чтобы не расстроить фалангу, которая также тронулась вперед. Как только Александр подвел свою конницу на полет стрелы к Пинару, она моментально бросилась в реку. Правое крыло Дария, устрашенное быстротой натиска, бежало. Но грузная македонская фаланга расстроила свои ряды на обрывистом берегу Пинара: наемные греки заметили это и бросились в рукопашную:

обе стороны, одинаково искусные, сражались с остервенением.