Герои и подлецы Смутного времени

Однако когда приехала следственная комиссия из Москвы, все Нагие, кроме упертого, хотя и протрезвевшего Михаила, признали, что царевич сам виноват в своей смерти, закололся во время припадка. Марию постригли в монастырь, Нагих, а вместе с ними и всех оставшихся в живых жителей Углича сослали, видимо, решив что все лояльные правительству граждане в городе были вырезаны за три дня. Колокол, в который звонарь ударил в набат, высекли кнутом и тоже отправили в ссылку в Тобольск. Целый год ссыльные угличане тянули его до Сибири, а там тобольский воевода приказал написать на колоколе «Первоссыльный неодушевленный с Углича» и запер его в приказной избе (здании местной администрации). Странное равнодушие царицы Марии Нагой к смерти сына объясняется одной ее фразой, прозвучавшей через 13 лет. Когда «названный Дмитрий» объявился открыто, неспокойная совесть заставила Годунова в марте 1604 года, при первых известиях о благосклонности Польши к претенденту на русский престол, допросить с пристрастием бывшую царицу, ставшую монахиней. Сначала она говорила, что ничего не знает о судьбе своего ребенка, но наконец, когда жена Годунова – женщина суровая и решительная – пригрозила выжечь инокине свечкой глаза, если та не разговорится, Мария Нагая призналась: «Он жив! Люди, теперь давно умершие, без моего ведома увезли его из Углича!»

Дядя царицы Марии, унеся ребенка в церковь, был свободен в своих действиях и мог подменить не одного, а десяток наследников престола пока одна половина города ловила и убивала другую. Но как члены следственной комиссии не увидели подмены? И это достаточно просто объясняется. Последний раз они могли видеть царевича, когда ему было два года. Если убитый ребенок хоть отдаленно походил на Дмитрия, этого было бы достаточно (а выбирать было из кого – по сообщению Д. Горсея, в Угличе только детей было убито во время погрома 30 человек). Местные чиновник все перебиты, убиты все неблагонадежные с точки зрения Нагих. Нет больше тех, кто мог бы раскрыть великую тайну: царевич был увезен из города, а в церкви положен другой мальчик, не имеющий никакого отношения к царской семье.

«Борис Годунов и царица Марфа, вызванная в Москву для допроса о царевиче Дмитрии при известии о появлении самозванца». Николай Ге