Герой империи. Битва за время

Что касается других соплеменниц моей госпожи, то их было здесь, очень много – этих грозных женщин, сделавших войну во имя своей Империи образом жизни. Когда они видели меня, то обдавали презрительно-насмешливыми, но, в общем-то, дружелюбными взглядами. Прошло всего несколько дней моего плена – и эти женщины перестали казаться мне исчадиями ада, какими они виделись вначале. Более того – я стал находить их весьма привлекательными. У всех у них были широкие плечи, мускулистые руки, но при этом очень большие груди, необыкновенные лучистые глаза и крепкие белые зубы. Они приятно улыбались, вовсе не походя при этом на злобных людоедок. Голоса их звучали мелодично, без всякого рыка и скрежета. Обычные женщины, хоть и несколько экзотические, на мой европейский вкус. Русские солдаты, которых эти женщины взяли под покровительство, относились к ним с некоторой робостью и пиететом. Но это и неудивительно: я бы тоже робел перед особой, которая способна запросто разорвать меня на куски голыми руками.

Мне частенько приходилось наблюдать за ними. Помимо всего прочего, оказалось, что у этих женщин совершенно чудесные волосы… Несколько раз я видел, как они в перерывах между боями расчесывают их и заплетают друг другу косы. А особенно шикарные волосы были у моей госпожи – и этот факт наполнил меня тайной гордостью. Но она никому не доверяла делать себе прическу. Как-то раз она расчесывала волосы, сидя неподалеку от меня, и, конечно же, совсем не догадывалась, с каким удовольствием я за ней наблюдаю. Светлые, густые волосы ее, казалось, источают сияние. Они были такие длинные, что ей пришлось разложить их на траве рядом с собой. Я заметил, что она досадливо морщится, пытаясь привести их в порядок. Да, с такой копной справиться непросто без посторонней помощи… Но до чего же эти волосы были прекрасны! Судя по всему, воительницы их не стригли вообще. То ли у них такой обычай, то ли это так нужно – чтобы, уложенные под шлем вокруг головы, косы создавали дополнительную защиту от удара.

Молча я наблюдал за ее действиями. И вдруг мне нестерпимо захотелось подойти к ней и помочь… Я представил, как прикасаюсь ко всему этому великолепию – к ее волосам, нагретым солнцем, как нежно вожу гребешком от корней к кончикам, осторожно, не торопясь, вычесывая каждую прядь… А потом я бы заплел ей красивую косу – а я это умел: частенько дома, на ферме, просто от нечего делать, я заплетал в косички лошадиную гриву, всякий раз изобретая все более сложное плетение.

Казалось, эта моя мысль была совсем безобидной, но почему-то от нее меня бросило в жар, и, кажется, я даже покраснел. Я ощутил сильное возбуждение. Мне стало стыдно, хотя никаких неприличных помыслов у меня в голове не было. Я думал только о ее волосах… Как же иначе? Она была для меня едва ли не божеством. Я был ей благодарен за подаренную мне жизнь и за ее хорошее отношение. Но не только благодарность жила в моем сердце. То, как она поступила со мной на поле боя, выделяло ее из всех остальных, делало ее выше, лучше, привлекательней других…

Возбуждение не проходило, и я нервно ерзал на траве, не в силах отвести от нее взгляд. Я боялся, что она вдруг заметит, что я на нее смотрю, но и одновременно желал этого. Вот сейчас она взглянет на меня, лукаво улыбнется и скажет: «Ну, что смотришь, давай-ка помоги!» Я же умру на месте! Ну нет, конечно, не умру; мне придется подойти и… и мое желание исполнится… Так почему я так боюсь этого? Ну да, я боюсь, что она поймет, что со мной происходит, и поднимет меня на смех… А если нет? Если не станет надо мной смеяться? Тогда будет очень хорошо, просто замечательно. Тогда я могу рассчитывать, что она будет позволять мне время от времени делать что-нибудь приятное для нее… Хорошо, если позволит прикасаться к ней… Мне ничего больше и не надо. Она уже дала понять, что отныне я буду пребывать в статусе ее слуги. Что ж, я готов. Готов быть слугой. С радостью выполнять любые ее приказания…

Она так и увидела моих взглядов, а значит, не могла ничего понять… Сама причесалась, быстро заплела простую косу, заколола ее шпильками, обернув вокруг головы. Потом бросила на меня мимолетный взгляд, покровительственно улыбнулась… И ушла. Там у нее, должно быть, есть поклонники. У нее бывает такой мечтательный вид, что становится ясно – она думает о ком-то… Не знаю, кто он, ее счастливый избранник, но догадываюсь, что это кто-то из русских офицеров, в окружении которых я ее все время вижу. Я счастлив, что ей хорошо. Но еще счастливей я буду, когда она, наконец, позволит мне причесать ее и заплести волосы в косу…