Герой империи. Битва за время

Сказать честно, я уже немного заскучала – пока товарищ Ария отсутствовала среди нас, воюя на поверхности планеты, мне совершенно нечем было заняться. Ну разве это работа – следить за тем, чтобы бытовые автоматы поддерживали каюту моего командира в идеальном порядке, а на тщательно вычищенные и выглаженные мундиры не села бы ни одна незаконная пылинка? Вести досужие разговоры с товарками-сибхами не входило в число моих любимых занятий – для этих дел я обычно предпочитаю юных самцов хумансов, с которыми мне интересней.

Поэтому я целые дни проводила за вязанием маленьких симпатичных куколок – специально для этого я взяла с собой целый тюк самых высококачественных ниток. Обычно после возвращения из похода я за приличные для сибхи деньги сдавала своих куколок в Новом Петербурге в модный магазин ручных изделий. Вполне, надо сказать, осязаемая прибавка к жалованию ординарца… Мы, сибхи, вообще склонны ко всякой деятельности, требующей терпения, аккуратности и скрупулезности, и плохо справляемся с работой, которая требует творческого порыва и полета фантазии. Однако у меня вполне получалось вязать таких незатейливых и милых куколок – их для своих детенышей покупали не только обеспеченные хумансы, но и некоторые эйджел. Моя обожаемая командир как-то сказала, что когда соберется обзаводиться детенышами, тоже купит у меня для них несколько таких игрушек. А такое признание с ее стороны стоит дорогого. В общем, занятие это доставляло мне удовольствие, при этом позволяя избавиться от скуки.

Но вязание тоже стало мне надоедать, когда вдруг на горизонте забрезжило хоть какое-то разнообразие… Дело в том, что моя командир решила отправить сюда, на борт, своего личного пленника, которого она, должно быть, по какому-то капризу, пощадила во время жестокой схватки. В послании товарищ Ария, как обычно, не вдаваясь в подробности, попросила меня позаботиться об этом хумансе. Собственно, позаботиться можно было по-разному; но за несколько лет я уже привыкла к тому, как Ария излагает в голосовых посланиях свои мысли, и поэтому научилась «читать между строк», как остроумно выражаются хумансы. И на этот раз мне стало ясно, что к пленнику следует проявить настоящую заботу – а это подразумевало следить за его здоровьем и внешним видом, много с ним разговаривать, подробно отвечать на его вопросы. При этом я абсолютно не представляла себе, как может выглядеть этот хуманс и кто он вообще такой. Поэтому я принялась размышлять над вопросами, кто этот пленник, откуда он и почему моя начальница оставила его в живых.

Конечно, можно было догадаться, что пленник ее – один из тех «дейчей», с кем они там сражаются, помогая стране Эс-Эс-Эс-Эр. Но все же, хорошо зная свою командиршу, я сомневалась до последнего. Это казалось немыслимым – чтобы капитан Ария Таним взяла личного пленника, да еще и послала его сюда, на корабль, поручив моим заботам… Просто чудеса какие-то. Нет, штурмовая пехота иногда берет пленных во время боя, в обычном, так сказать, порядке, но личный пленник, особенно хуманс – это не столько собственность, сколько ответственность. Объявив этого хуманса своим личным пленником, моя командир обязалась, что под ее руководством он превратится из врага в полезного гражданина Империи. Вот это и удивительно. Капитан Ария Таним слишком сурова даже для того, чтобы оставить врага в живых, не говоря уже о том, чтобы взять над ним опеку. Что же такого необыкновенного в этом дейче? Мерзавцы – они и есть мерзавцы, а он – один из них. Мы уже знаем, что все они – захватчики, грабители и убийцы, и никто из них не заслуживает пощады…

Словом, мне хотелось поскорее взглянуть на этого уникального хуманса. И я в нетерпении топталась в ангаре, ожидая прибытия шаттла, который должен был доставить на борт мое новое задание.

Когда же я наконец его увидела – бледного, взлохмаченного, напряженно озирающегося, в помятой и не совсем чистой унылой серой форме – то просто растерялась на мгновение. Он и вправду вызывал сострадание и ничуть не походил на тот образ кровожадных дейчей, который я себе успела составить, посещая политинформации. Этому мальчишке было не больше шестнадцати-семнадцати лет, и он выглядел почти так же, как те юные самцы хумансов, с которыми нам, сибхам, дозволяли «играть», потому что девочки-хумансы в таком возрасте еще не дозрели до таких занятий. В этом юноше просвечивало что-то детское, наивное. И когда я на него смотрела, я мысленно хвалила свою командиршу за то, что она не лишила его жизни. Он явно не мог быть злонамеренным убийцей. Но как ОНА это почувствовала? Ведь в пылу боя она едва ли различала, кто из дейчей достоин пощады, а кто нет. Да, хотелось бы мне знать, как ему удалось избежать смерти… Ну, ничего, немного терпения – очень скоро я смогу выяснить все, что мне нужно, и он сам мне об этом расскажет.