Герой империи. Сражение за инициативу

Теперь немецкие солдаты, шокированные последними новостями, не стреляют даже из винтовок. Им уже не надо поместий с рабами, лишь бы поскорее вернуться в родной фатердлянд. Настроения внутри мокрого мешка были самыми упадническими, и известие о начале мирных переговоров было воспринято как помилование преступнику, уже взошедшему на эшафот. В составе нашей группировки нет частей ваффен СС, но в других местах, в частности в группе армий «Юг», такие части уже окружены армейскими подразделениями, которые вынуждают их сложить оружие. И это тоже приказ генерала Гальдера, потому что в любом другом случае эта бойня продолжится, и тогда все мы погибнем. Если нам не удастся договориться с русскими и, самое главное, с пришельцами, те будут безжалостны и истребят окруженную группировку до последнего человека. Генерал Гудериан и его «мальчики» свидетели тому, как далеко могут зайти наши враги в своей жажде священной мести.

Русские тоже не проявляют активности, ведь у них свое весьма суровое начальство. С той стороны также не звучат выстрелы и не летят снаряды. А сегодня утром мне передали предложение генерала Рокоссовского, командующего русскими на этом участке фронта – отправить через русские позиции санитарный конвой. Машинам с красным крестом обещали полную неприкосновенность. Фельдмаршал фон Клюге, связавшись со мной после этого предложения, посоветовал согласиться. Все равно хуже не будет, ведь раненные в тех самых безнадежных атаках, которых мы не сможем доставить в госпиталь, должны будут умереть в самое ближайшее время. Я согласился – и не прогадал. Около девяти утра грузовики с ранеными в сопровождении разоруженного медперсонала пересекли линую фронта на нашей стороне окружения, а уже два часа спустя, преодолев сорок километров занятой большевиками территории, они вышли к нашим войскам на внешнем обводе окружения.

Как передали с той стороны, водители, сидевшие за рулем этих машин, говорят, что их пропустили без каких-либо задержек, но на территории, занятой русскими, они видели большое количество свежих и готовых к бою войск. Противотанковые орудия, панцеры, пехота и даже кавалерия – все готово в случае провала переговоров нанести решительный удар вдоль шоссе на Минск и, прорвав фронт на ослабленном участке, разрубить группу армий «Центр» пополам. Ведь там в тонкую нитку вытянулось части, оставшиеся от разгромленного 48-го мотокорпуса и третьей панцердивизии – без панцеров, почти без артиллерии, одна пехота, обескровленная предшествующими боями. Когда в ротах в строю остается по тридцать человек, эту часть надо срочно выводить в тыл на пополнение и отдых, а не бросать на затыкание прорыва. Резервов у нас нет, а если бы и были, то не успели бы к решающему моменту. А у большевиков в это время к фронту подходит одна свежая армия за другой.

В любом случае, мы проиграли эту войну еще тогда, когда не смогли выдержать график плана «Барбаросса», весь замысел которого как раз и заключался в том, что наша полностью отмобилизованная и готовая к войне армия будет по очереди опрокидывать подходящие с востока большевистские резервы. Теперь, когда мы потеряли преимущество в развертывании, нам придется иметь дело со всей большевистской армией сразу, а это невозможно, даже если пришельцы соберут свои шмотки и отправятся восвояси. Просто без них мы побарахтались бы еще пару лет, как в прошлую Великую Войну, а с ними разгром будет быстрым и предельно жестоким. А так как пришельцы никуда не собираются, следовательно, да здравствует «Соглашение о Присоединении» – самое гуманное соглашение в мире, которое позволит нам свалить все дерьмо в кучу на могилу злосчастного ефрейтора. И неважно, что он еще жив и в плену у пришельцев – как я понимаю, это ненадолго.

Из ставки предупредили, что в любой момент может прийти приказ Гальдера приготовить войска к разоружению и отправке в Германию. Большевики и их покровители опасаются, что мы еще раз можем нарушить свое слово в самый неподходящий для них момент. Поэтому стрелковое оружие следует сложить в специально опломбированные вагоны, которые поедут с войсками до территории Германии, а тяжелое вооружение, панцеры и артиллерия достанутся русским в качестве трофеев. И так следует поступить не только с нашей окруженной группировкой, но и вообще со всеми частями вермахта на Восточном Фронте. С одной стороны, это вызывает возмущение, а с другой – мы все понимаем, что все могло бы сложиться гораздо хуже. Пришельцы только начали входить во вкус победоносной войны, и ее быстрое завершение на довольно благоприятных условиях – это большое одолжение в нашу сторону.