— Он не врёт! — искренне удивился один из жрецов. Магринор тут же дал знак ему замолчать и сказал:
— Ты используешь своё одеяние для открытия врат.
Да. Использую. Иначе они открываются так, как будто вся вселенная сотрясается.
— И это очень рискованно, ведь ты не маг, — продолжил он. — Как осмеливаешься путешествовать из мира в мир безо всякого веского повода? Что ведёт тебя?
— Я Странник.
— Ты дурак! — громко воскликнул гном. Арнео тут же бессовестно захрюкал от едва сдерживаемого смеха. — Но ты и храбрец. Возможно, не просто так судьба привела тебя сюда, хотя ты и чтишь то, что мы отрицаем.
— А что он чтит? — насторожился воевода, но вместо ответа на свой вопрос получил твёрдое указание:
— Оставь здесь эти вещи, почтенный Далсинор. Быть может, Странник и правда очистит Амонранд от его глубинного Ужаса.
Вояка молча подчинился, а жрецы попрощались и ушли. Наверное, я и правда был им не особо интересен. Они желали увидеть кого другого. И конкретно Артондола. Беда в том, что сам он ни с кем из гномов общаться не желал. А потому, даже несмотря на то, что Далсинор остался, бог нагло уместил свой зад на скамье и принялся за еду. Глава войск Амонранда недовольно покосился на него, но не стал ничего выговаривать, а осведомился у меня:
— Ты и правда из другого мира?
— Я бывал в разных мирах.
Других вопросов у него то ли не возникло, то ли ещё чего, но этот гном тоже ушёл. Подобное поведение оставило меня в растерянности, но я пребывал в нём недолго. Вскоре я довольно потёр руки и вернулся к трапезе.
— Нет, кой-чего я не понял, — тут же подбоченился Арнео. — Тебе они вещи принесли. А где моя шпага-то?!
— Наверное, не заслуживала внимания, — предположил я, а там, покончив с едой, устало улёгся на постель и с наслаждением вытянул ноги.
Я зевнул. Мне определённо не хотелось спать, но воспоминания оказались слишком яркими. Я чрезмерно отчётливо ощутил всё то, что ощущал тогда. Мне пришлось даже потереть глаза, чтобы согнать с себя дремоту, однако помогло это действие мало. Так что я собрал вещи в сумку, потянулся до хруста в костях и решил обойти вокруг умирающего мира, удовлетворяя собственное ощущение гармонии. Мне нравилась дымка мрака над этой планетой, мне нравились алые бурлящие реки лавы, мне нравились чёрные горы, извергающие своё нутро… и мне нравилась стоящая вокруг мёртвая тишина, полная блеска иных далёких и, наверняка, не менее мёртвых миров! Вид был мучительным. Вид был прекрасным!
Вдоволь налюбовавшись, я пришёл к выводу, что всё же не желаю делать никаких зарисовок, не желаю покамест продолжать писать да и вообще касаться пера и чернил. А потому прикрыл глаза, чтобы зрительная привычка перестала мне мешать, и сосредоточился на поиске ближайшего обитаемого пространства. Всё-таки стоило помнить, что, прежде всего, я живое существо, которому не стоит надолго покидать пределы пригодных для жизни физических параметров.
Словно вопреки только что высказанной логике я начал плавно ощупывать междумирье, окончательно теряя ощущение собственного плотного тела. Я был безграничен, растекался во все стороны, подобно невидимой волне, собирал крохи информации, способные дать решение на поставленную задачу. И тут…
Странное препятствие.
Это не была защитная граница мира или нечто подобное. Что-то иное, тонкое, едва уловимое.