Герой из героев. Дело привычки

Я убил не предательницу. Я убил женщину, избравшую для себя путь отличный от моего. Тьма решила насмеяться над ней и осмелившимся требовать её свободы богом. Для убийства был избран идеальный исполнитель. Мне ли не найти то обстоятельство, что дозволило бы доказать, что это исключительно моя личная прихоть избавиться от прошлого? И Хозяева… Хозяева решили не озвучивать мне истинную суть игры.

… Волновала ли меня эта недомолвка Тьмы?

– Если ты создал этот мир, то как ты можешь не бороться за него? – неожиданно для самого себя спросил я Арнео.

Тот равнодушно пожал плечами.

– А я его и не создавал.

– Тогда как ты оказался рядом, когда умер предыдущий хранитель? Неужели сам убил его? Мне в это с трудом верится.

– Всяко в жизни бывает, – вроде как обиделся мой собеседник, но затем звонко рассмеялся и, махнув рукой, всё же решил расщедриться на повествование. – Ладно. Раз уж сегодня я столько историй тебе, мой мальчик, рассказал, то ещё одна лишней не станет… Я ведь всегда был уверен, что куда как лучший поэт нежели маг. Но если кто-либо в этом обстоятельстве сомневался, то во мнении, что лучник из меня отвратный сходились абсолютно все! В целом, мы хорошенько так посидели с богом этого мира, вкушая различные крепкие нектары, а потом затеяли спор. Мне всего-то надо было попасть из лука в тыковку, которую мой собутыльник держал в вытянутой руке, чтобы получить… хм. Кое‑что ценное получить. Не важно что. Ну, я и выстрелил. Попал ровнёхонько так между глаз ему. Этот бог, чтоб захмелеть, с себя защиту снял. Всю. Подчистую. И поставить обратно, перед тем как изображать из себя мишень, подзабыл.

– А зачем ты принял его ношу?

– Так как иначе? Вулканы извергаются, земля трясётся, с неба стеклянный дождь. Живые вокруг визжат. Я враз протрезвел, хотя выпил-то ого-го! Или нет. Может потому и протрезвел, что, когда видишь один гейзер под ногами, это херово, а уж когда он троится? У-у-у!

– Столь быстро катаклизмы не начинаются.

– Ну, Предвестнику-то виднее, опыта в разрушении миров у тебя хоть отбавляй, – съязвил Арьнен. – Но, веришь или нет, а у меня оно так было. И так как умер бог от моей руки, а никаких иных вариантов получше не предвиделось, то моя совесть… Не переживай. Не один ты недоволен остался. Эльфы, из чьих запасов нектары-то и распивались, так вообще на меня взъелись. Трав всяких нажгли, обкурились, да и состряпали великое пророчество, что через тысячу лет я потеряю власть над миром.

– И прошла эта тысяча лет?

– Да уж два века как. Эльфы-то, бедолаги, наверное, чего-то чистого и прекрасного ожидали. А к нам Тьма пожаловала. Ну, да спасибо им, что предупредили. Я и сражаться не стал. Сразу навстречу эдак представительно вышел и предложил свои услуги… Как видишь, власти у меня нет. Одно название.

– Зато мир живой.

– Да. И я вместе с ним. Эльфы, правда, совсем осерчали и те, что до того не ушли, всей гурьбой на дороги междумирья подались. Ну, да и скатертью им дорога. Я их всегда…

– Сударь Морьяр! – стремительно сбегая вниз по ступенькам, во весь голос закричала служанка. – Сударь Морьяр! Ваша дочка сбежала!

Глава 13

Арнео ещё успел удивлённо округлить глаза, прежде чем ринулся следом за мной со всех ног в нежелании упустить чего-либо из таких интригующих событий. Я же бросился к служанке и на бегу требовательно спросил:

– Да куда она могла из комнаты на третьем этаже деться?!

На самом деле, мне тотчас вспомнился трупик разбившегося бело-рыжего щенка по кличке Шершень, которого мы с Эветтой и мастером Гастоном похоронили возле крепостной стены, а потому я уже успел отчётливо представить себе худенькую светловолосую девочку, лежащую с неестественно повёрнутой шеей на мостовой, и даже обвинил во всём плохо закрытые ставни.

– Я только и открыла замок двери, чтоб кувшин с водой поставить. Бадью-то давно наполнила, а вот про него подзабыла, – взволнованно заверещала служанка. – А она как увидела меня, так сразу юрк за дверь и прямиком к чердачной лестнице!

– То есть она на чердаке? – сразу успокоился я.

– Не-не! – эмоционально вскидывая руками, опровергла моё предположение женщина. Её глуповатое лицо и слабовольный писклявый голос раздражали. – Так называется только. Ведёт-то на крышу! Мы всё не убирали лестницу, чтобы черепицу обновить удобнее стало. В том месяце заменили наконец, а лестницу так и оставили-то. Забыли!

Треклятье! Всё-таки разобьётся!

Не желая и далее общаться с «гусыней», я уверенно отодвинул женщину в сторону (отчего она едва не свалилась с ног), и стремительным шагом двинулся вперёд. Набойки сапог отбивали по дереву гулкий чёткий ритм.