Герои Малахова кургана

Глухой удар, удушливый дым, столб пламени… Дверь стучит, как барабан. Полы шатаются, гвозди выскакивают. Дверь еще держится, но достаточно одной бомбы, чтобы выбить ее и заодно убить пленника. Сорви-голова замечает в щели луч солнца, и мгновенно к нему возвращается хорошее настроение. Вторая бомба обрушивается на крышу каземата, ломает ее и падает на землю в двух шагах от Сорви-головы. Он погиб! Дверь заперта, выломать ее нельзя. Куда бежать? Фитиль горит и наполняет каземат удушливым дымом. Сейчас будет взрыв. Погиб! Ничто не спасет теперь Сорви-голову!

– Ничего не поделать! – говорит он спокойно, выпрямляется и, скрестив руки на груди, стоит перед бомбой. Тише! Фитиль шипит… Проходят секунды, мучительные, тоскливые! Перед умственным взором человека, готовящегося к смерти, проходит вся его жизнь…

…Его детство, отец – старый наполеоновский солдат. Мать. Дорогая матушка! Потом полк, знамя… прелестное лицо Розы… И апофеоз, венчающий его мечты: трехцветное знамя на вершине Малахова кургана, и он, Сорви-голова, держит это знамя в руке!

Твердый, спокойный, Сорви-голова ждет взрыва, удара… смерти.

Вдруг в каземате водворяется мертвая тишина. Дыма нет… ничего. Фитиль погас!

Сорви-голова облегченно вздыхает. Все его существо оправляется, расцветает, ощущая прелесть бытия.

– Фитиль погас! Это бывает редко, но случается! – восклицает он. – Я обязан этим моему другу капитану Шампоберу. Но может явиться другая бомба и разорвать меня в клочья. Надо бежать!

Бежать? Но как? Через отверстие, пробитое бомбой в своде? Нет, ему не достать. Напрасно карабкается он на обломки досок, тянется – все впустую. А время идет. Сорви-голову охватывает гнев, он бросается на дверь и старается вышибить ее. Вдруг ему приходит в голову новая мысль. Зуав наклоняется, хватает снаряд, с трудом поднимает его, отступает на несколько шагов назад, потом, сжав зубы, призывает на помощь всю свою силу и бросает бомбу в дверь.

Дверь с треском рушится. Сорви-голова высовывает в брешь голову и замечает отряд солдат. Унтер-офицер видит зуава и делает ему знак войти в каземат. Сорви-голова вылезает совсем и, смеясь, говорит:

– Батарея Шампобера совсем близко… Ну, один хороший прыжок!

Унтер-офицер багровеет от гнева и бросается со штыком на зуава.

Сорви-голова уворачивается, отскакивает и, прежде чем унтер-офицер опомнился, бросается на него, вырывает у него оружие и кричит:

– Ты не умеешь владеть штыком, приятель, я тебя поучу… Раз, два, три… нос утри! – Восемь человек солдат скрещивают штыки и окружают зуава.

– Долой оружие – или я покончу с вами! – звучно командует Сорви-голова.

Ошеломленный унтер-офицер хватает саблю и бросается на зуава.

С быстротой молнии штык вонзается в грудь унтер-офицера. С искаженным от боли лицом он шатается и падает без единого стона.

Глаза Сорви-головы сверкают, ноздри раздуваются.

– Один! – кричит он изменившимся голосом, одним прыжком бросается на солдата и убивает его. Солдат испускает вопль и падает в лужу крови.

– Два! – кричит Сорви-голова.

Остальные шесть человек пытаются окружить неустрашимого бойца. Зуав наклоняется, прыгает, бросается вперед. в сторону, назад, стараясь укрыться от штыков.

Легкие из бронзы, мускулатура атлета и ловкость тигра!

Крик отчаяния и боли покрывает шум выстрелов и лязг штыков. Один из солдат тяжело ранен и корчится на земле.

– Три! – вопит Сорви-голова. Солдаты, пораженные его смелостью, готовы видеть в нем что-то сверхъестественное. Вдруг один из них вспоминает о ружье, вынимает его и делится. Но Сорви-голова предупреждает его выстрел. Он хватает брошенное раненым солдатом ружье, стреляет и бросается на землю.

– Четыре! – говорит он. Его пуля пробила череп солдата. Зуав встает и бросается вперед со штыком наголо. Солдаты окружают его, но один получает сильный удар между плеч, а другой в затылок. Кровь льет ручьем.

Два оставшихся солдата стоят неподвижно, потом крестятся, принимая зуава за самого дьявола.

Сорви-голова жестом приказывает им бросить оружие. Солдаты повинуются и убегают со всех ног. Сорви-голова – один. Живо! Нельзя бежать в этой форме. С лихорадочной поспешностью он снимает с убитого унтер-офицера шинель и надевает ее.

– Теперь саблю, сумку… шапку, – бормочет он, – в путь скорее!

Переодевшись, Сорви-голова поднимает ружье и идет размеренным шагом русского солдата. Бомбы и гранаты летят тучей. Но он верит в свою звезду. Что такое жизнь, когда речь идет о свободе?! Навстречу ему – никого. С бьющимся сердцем идет он вперед. Французские укрепления – близко… Проклятье!

Появляется отряд русских под командой офицера. Шестьдесят человек с габионами и разными инструментами в руках! Сорви-голова останавливается и отдает честь. Но одна деталь привлекает внимание офицера. Он удивлен, что русский военный носит гетры.

Сорви-голова не подумал об этом.

Офицер спрашивает его. Он не понимает ни слова, но сознает, что погиб. Бросив ружье, зуав бросается бежать, надеясь на свои ноги.

Увы! Столько храбрости, хладнокровия и все это – напрасно!