Герои Малахова кургана

Разибус. Разбой! Помогите!
Лорд Тейль. Ты – мошенница, вор… ты продал мне негодная рыба за полгинею!
Мисс Туффль. Ты – каналья! Продавала один стакан виски за 5 шиллингов!
Разибус. Милорд, это чудная рыба…
Госпожа Кокинос. Это виски из погребов Ее Величества королевы…
Грегуар. Здравствуйте, лорд Тейль! Как поживаете.
Лорд Тейль. Здравствуй, Грегуар! Я вам благодарю, здоровье славно. А ваша?

Выстрелы из пушек прерывают реплику лорда Тейля. Актеры терпеливо ждут тишины, чтобы продолжать.

Над колокольней взлетает ракета и рассыпается тысячами искр.

Офицеры встают с мест. Выстрелы все сильнее. Слышится ружейная стрельба. Четыре ракеты вспыхивают в темноте ночи. Трубят сбор.

– Атака! К оружию!

Офицеры перескакивают загородку и исчезают. Актеры хватают карабины. Грегуар – это Соленый Клюв, трубач, Виктория – зуав Дюлонг, мисс Туффль – Робер, белокурые усы которого замазаны мелом, Разибус – Бокамп, лорд Тейль

– Понтис, госпожа Кокинос – маленький барабанщик Мартин.

Наконец из суфлерской будки, словно из ящика с сюрпризами, выскакивает автор и режиссер – Сорви-голова.

Неразлучный адский патруль – налицо!

В одно мгновение все они готовы броситься на свой боевой пост.

ГЛАВА II

На приступ и только на приступ! – Битва. – Победители. – Полковник Брансион. – Безумная атака. – Трубач трубит. – Дама в черном. – Раненые.– Пленник.

Со всех ног бегут артисты-зуавы к своему полку, находящемуся позади редута Виктория. Луна ярко светит на небе. Светло как днем. Далеко растянулась темная линия войск.

Полковник стоит около знамени и курит сигару. Сорви-голова и его товарищи бегут мимо.

– Сорви-голова! – останавливает его полковник.

– Есть, господин полковник!

– Сколько вас здесь?

– Семьдесят человек, господин полковник!

– Хорошо. Через пять минут полк идет в атаку… проберитесь вперед… через насыпи… убивайте всех, кого встретите, но ни одного выстрела… штык… и больше ничего! Поняли?

– Да, господин полковник, понял!

– А ты, трубач, – добавляет полковник, – когда вы будете на последней траншее… труби на приступ!

– Слушаю, господин полковник! – отвечает довольный трубач.

– Труби на приступ, слышишь, и ничего больше!

– Слушаю, господин полковник!

– Разведчики, вперед! – раздается звучная команда полковника.

Семьдесят человек группируются около Сорви-головы. У всех сумки, в которых находятся молоток и гвозди, чтобы заклепывать неприятельские орудия.

Сорви-голова окидывает быстрым взором свой отряд и говорит:

– Мы готовы, господин полковник!

– Вперед, ребята!

Солдаты адского патруля быстро пускаются в путь. Впереди чернеет русский люнет Камчатка. Ни одного выстрела. Позади габионов, зияющих отверстий амбразур, разрытых насыпей – русские ждут атаки.

Между неприятельским редутом и последней французской траншеей расстояние в триста метров. Направо, недалеко от бухты, на Селенгинском и Волынском редутах уже начинается атака. Резкие звуки трубы, человеческие вопли и выстрелы.

Сорви-голова приказывает лечь на землю своим людям и выжидает. Проходит минута. Позади, словно море, надвигается полк зуавов.

– Вперед, товарищи! – командует Сорви-голова.

«На приступ!» – звучит труба.

Согнувшись, сжимая в руке карабин, солдаты адского патруля бросаются вперед. Раздаются выстрелы, крики.

Буффарик, живой и подвижный, успевает лечь на землю, встает невредимый, и закалывая врага штыком, говорит:

– Ах ты, негодный! Хотел поджечь мою бороду!

Словно по сигналу со всех сторон раздаются выстрелы. Залегшие по двое и по трое в ямы, враги отчаянно защищаются и умирают на месте. Разведчики поминутно останавливаются. Повсюду воронки, засады и трупы лошадей. Два взрыва, один за другим! Изменнически скрытые под землей, эти мины взрывают землю, увечат четырех разведчиков. Целый град осколков, камней летит на людей.

Вдруг загораются парапеты люнета. Пушки гремят. Отчаянная перестрелка, крики, вопли. Соленый Клюв трубит команду на приступ.

Подходит полк. Лязг металла, шум, крик:

– Да здравствует император! Да здравствует Франция! Вперед зуавы!

В первом ряду полка – разведчики под адским огнем. Ядра, пули летят градом.

Никто более не владеет собой, никто ничего не сознает, не слышит адского шума! Все эти добрые, сердечные люди, готовые пожертвовать жизнью ради спасения ближнего, охвачены яростью, стремлением убивать, резать! Какое наслаждение всадить штык в грудь врага, ощутить струю грызнувшей крови, услышать отчаянный вопль, топтать эти ужасные трупы!