Герои моего времени

Глядя на это чудо, я задаюсь вопросом, смог бы я сделать такое? И понимаю — нет, не смог. Во-первых, не хватило бы обычной смекалки на идею. Я был приверженцем классических форм, а традиционные проекты здесь вообще не работают. Согласование принятого решения — риск, как правило, имеющий один ответ: «Такого не может быть». Нужно было поменять нормативные акты, хотя бы в порядке исключения. Многое чего было нужно. Понятно, Платонов поставил максимально высокую планку, рисковал своим добрым именем. Фирма рисковала не меньше. Но и здесь состоялась победа Вячеслава Алексеевича, он нашел единомышленника, и, объединив усилия, они победили.

«Академия волейбола Платонова» — уникальный проект. Впервые в Санкт-Петербурге команде по игровому виду спорта созданы на одной территории все условия для полного цикла тренировок, сборов, проведения официальных матчей и реабилитационных процедур. Чисто волейбольный игровой зал высотой 14 м имеет трибуны на 1500 зрителей, современное игровое покрытие, систему освещения и акустики, отвечающие международным стандартам. Академия способна принимать не только матчи чемпионата России, но и матчи европейских клубных турниров, вплоть до четвертьфинала волейбольной Лиги чемпионов.

Кроме игрового зала, в спортивном комплексе на Вязовой улице разместились комнаты отдыха на 120 мест, офисные помещения клуба, конференц-зал, пресс-центр, кафе, ресторан, судейские комнаты, раздевалки, тренажерный зал, реабилитационный центр (баня, бассейн, физиотерапевтический и массажный кабинеты). Легендарный тренер, основатель и первый президент клуба Вячеслав Алексеевич Платонов говорил, что «другого такого дома не будет у волейболистов нигде в Европе, даже в Италии». Лучшая на сегодняшний день волейбольная база России в Белгороде не имеет игрового зала. Из петербургских команд по игровым видам спорта полноценной тренировочной базой сегодня располагает только футбольный клуб «Зенит».

* * *

Весной 2011 года мы с внуком Пашей побывали на волейбольных матчах «Автомобилиста». По прошествии нескольких лет он вновь возвращался в Премьер лигу. В просторной академии нас встретил сам Платонов: долго, молча, стояли мы с внуком перед портретом моего великого друга. Потом я, поклонившись, громко сказал:

— Здравствуй, Вячеслав Алексеевич!

— Дедушка, это Платонов?

— Да, Паша, ты же видел его фотографии у нас дома.

— Видел, но они там такие маленькие.

Внук от меня знал о великом русском тренере. У него хранится волейбольный мяч с автографом Платонова. А я в свое время показывал внуку книгу «Суд над победителями» с надписью автора: «Зарубину М. К. Главному строителю “Автомобилиста” и нашему другу от главного тренера команды и автора этого опуса, с благодарностью и дружбой. В. Платонов».

Мы с внуком благоговейно стояли перед портретом лучшего тренера мира. Не знаю, о чем думал Паша, стоя у этого огромного, выразительного портрета, запечатлевшего Платонова светлым, сильным, милосердным человеком, каким и должен быть лучший в мире тренер. А я сокрушался о скоротечности человеческой жизни, о том, что память — великая сила, способная возвращать к жизни тех, с кем мы не хотим расставаться, кого не имеем права забывать. Вот и Вячеслава Алексеевича я вижу только живым, только победителем. И здание Академии волейбола — свидетельство тому. Внук вывел меня из раздумий.

Паша взял меня за руку:

— Пошли, дедушка, матч начинается.

— Матч продолжается… — поправил я внука и украдкой смахнул слезу.

Государственный человек. Владимир Яковлевич Ходырев — последний из плеяды советских руководителей Ленинграда

Моя профессиональная судьба с первых трудовых дней складывалась успешно. Я любил избранную профессию, отдавался ей полностью. Рожденный на берегах Илима, в глухой сибирской деревушке, я очень рано покинул ее, поехал учиться, выбрал строительный техникум. Поныне вспоминаю тот трудный момент, когда самолет, уносящий меня в новую жизнь, оторвался от родимой земли. Помню, как сквозь слезы и маленький иллюминатор над крылом аэроплана смотрел я на уменьшающийся, скоро превратившийся в зеленый горизонт мир моего детства. Однако родных мест в моей жизни оказалось много — там, где строил, где вырастали под моим руководством сооружения, там для меня дорогие места.