Герой на подработке. Без царя в голове (СИ)

Спрашивал Данрад с равнодушием, но я до колик в животе понимал, что он сделает со мной, если я сейчас начну что-либо отрицать. Мой обречённый взгляд столкнулся со взглядом Элдри. Ей было любопытно. Любопытно, а не страшно. Она росла среди убеждений, что Орден зло, но злобу к нему она в себя так и не впитала. Просто не особо сталкивалась с магией и ритуалами Тьмы напрямую. Я вообще ограждал её от любых жизненных мерзостей, как мог. Мне нравилась её чистая улыбка и способность страдать за чужое горе. Она чувствовала, казалось бы, недосягаемые для меня эмоции. Через неё я учился ощущать их сам. И своими убеждениями привил ей способность принимать всех и вся такими, какие они есть.

— Я не прошёл посвящение, как полагается. Чёрные маги не примут меня за своего, — решился на ответ я и снова украдкой посмотрел на Элдри.

Вдруг я ошибся? Вдруг на её лице вот-вот возникнет осуждение?

— И чё с того? А, ядрёна вошь? Знания-то в тебе остались, — усмехнулся Данрад. — Я, мать твою, убеждён, что ты сумеешь удержать от нас нежить подальше!

— Я мог бы, — признание за признанием давались мне нелегко. — Я знаю всё о них. Как создавать, как управлять, как уничтожать. У меня достаточно на то сил, но… мне нельзя использовать тьму. Для меня поставлено ограничение. Иначе неминуемая смерть.

— А-а-а, — протянул задумчиво Данрад. — То-то я всё не мог в башке уложить, что ты мудришь, как Магистр, а сам пшик один. Тогда херово, ребята. Встряли мы!

— Почему? — высказала Элдри. — Если Морьяр научит, то я смогу всё за него сделать.

— Не глупи. Ты же светлая. Те силы, что ты затратишь на уничтожение одного мертвяка, для тёмного мага равны взятию под контроль до двух десятков их.

— Ладно. Этот момент мы продумаем, — решил главарь. — Сейчас лучшего варианта, как идти к Совиному утёсу, я, ядрёна вошь, всё равно не вижу. Нам нужно исчезнуть для глаз Диграстана.

Все стали готовиться ко сну. Я ловил на себе настороженные задумчивые взгляды. Внезапно я стал почти что чужаком. Да ещё и по-прежнему являлся своим, из-за которого всей Стае предстояло терпеть лишения.

… Хотя, видит Тьма, моя вина в том была ой какой мнимой!

Шёпот ветра над головой среди иголок вечнозелёных деревьев убаюкивал. Я ещё услышал, как кто-то роптал на холод вокруг, но сам заснул быстро и крепко. Конечно, погода в этих краях теплом не радовала. За короткие полтора-два месяца лета ни разу не было денька, чтоб, как частенько бывало в Ингшварде, приходилось страдать от солнышка. Большинство в Стае не снимали шерстяных рубах. Но самому мне было комфортно. Точно так же, как я любил жару, я любил и холод. Было в запредельных температурах для меня что-то притягательное. Так что ныне я даже отдал свой плед вечно мёрзнущей Элдри, а сам лишь прикрылся плотнее плащом. Мне и правда было хорошо. Прохладный воздух дарил несравненную свежесть.

…Но кое-кто отнюдь не желал спокойно дышать им.

— Ах вы падлы! — услышал я заставивший меня резво вскочить на ноги рык Данрада.

Сон слетел, едва я открыл глаза. Возле меня стояли четверо, вызвавшихся в первый дозор. Трое из них держали оружие наголо. Ещё один вертел в руках верёвку. Понимание, из-за чего они тут собрались, пришло мгновенно, но шибко умный Косарь ещё и пожелал прояснить:

— Брось, Драконоборец! Если мы его повяжем и сами сдадим, то сам понимаешь. И бабло, и свободу получим.

— Да, мать твою? — главарь оглядел остальных проснувшихся соратников. — Все слышали этого говнюка? Кто ещё так же считает? Может, я, рвать его мать, ни хрена и не прав?! Давайте-давайте! Говорите.

— Вообще-то, — почесав затылок, осторожно начал Брюзга — самый молодой из нас, — есть в этом толк. Я денег и баб хочу, а не паршиветь в снегах Северного Беспредела.

— Кто ещё? — вроде как смягчился Данрад. — Будет вас больше половины, так действительно назад повернём.

— Я, — робко пискнул Ухо.

— И я. Я, наверное, тоже. Ладно бы человеком наш маг был, как все мы. А то он это. Нелюдь оказался, — Святоша несколько раз кряду быстро выпучил глаза. — Чёрный.

— Ещё кто? А то чуток не набирается. Один кто всего и остался.

На этот раз все промолчали.

— А ты, Данко? — обратился вожак к лучнику, устало потирающему лоб. — Странник тебе всегда не по нутру был.

— И до сих пор бесючит он меня сволочь разэтакая! Дашь добро пристрелить — так и на труп плюну. Но вот посреди ночи своего вязать, — единственный глаз лучника выражал презрение, — это же каким хером быть надо? Сучьи дети они! Крысы все, как один.

— Да какие мы крысы?! — возмутился Косарь. — На опасное дело, между прочим, пошли. Мага скрутить — не хухры-мухры. А там ещё и своей головой рисковать, чтоб вознаграждением виселица не стала. За всех вас откат брать взялись! А вы-то выблядки тупорылые. Хлебала бы лучше свои закрыли! Тьфу, дебилы все как один!

— Что ты сказал? — едко переспросил Данрад.

Косарь испуганно сглотнул слюну, но вожак ему улыбнулся и, казалось бы, похвалил.

— Ты сказал то, что в башке у тебя сидит. И это верняк. Коли приказ был дерьмо, то так и надо, ядрёна вошь, говорить! Слышите меня, ребята? Так и надо я сказал!