Герой на подработке. Ищи ветра в поле

– На неё только извращенец позарится, – беззаботно отмахнулся Данрад. – Да и не так надолго вам её оставлю. Пошастаем тут в округе, наскребём ведьм и колдунишек. Кого надо, того и выберите… Или хоть всех забирайте!

– Пошастаете? Соберёте? Да к вам и так много кто будет рад присоединиться.

– Присоединиться к Стае завсегда много кто хочет. Но я таким редко радуюсь, мне шушера не нужна.

– Тогда что вы так в этого Морьяра вцепились, сударь? Он мальчишка. И из того сорта людей, на которых только посмотришь и сразу видишь – проблема.

– А услышишь, так и вовсе захочешь как можно скорее горло перерезать, – тихонечко пробурчал Данко, который после избавления от кандалов уже подошёл ближе к Брасту и Сороке. Последний тут же с недовольством пихнул его локтем в бок, но что он ещё мог поделать? После того как Марви переспала со мной, лучник начал не просто не очень-то, а совсем недружелюбно ко мне относиться.

– Действительно! Дай-ка подумать? Мне не нравится, что он плохо к моим словам прислушивается. Он слишком своенравен и неверно расставляет приоритеты. Характер его паршивый и отсутствие способности по-людски мыслить, вы, я думаю, и сами уже заметили, – наигранно, словно изумлялся сам себе, говорил Данрад, а затем на полном серьёзе сказал: – Да вот, ядрёна вошь, загвоздка. Этот тип завсегда находит способ любое моё указание исполнить. И мозгов в нём на десять седобородых магов хватит. Так что то, что я хочу, мне может дать только он. А тут появляешься ты и пытаешься отобрать у меня эту конфетку! Разве это хорошо? Я же могу узнать про тебя и твоих людей всё. Абсолютно всё. И привезти сюда уже не колдунишек, а, например, мешочек голов любимых тётушек, сынишек да невест. Давай лучше на мировую пойдём да на колдунишках сойдёмся?

– Хм, если ещё и дюжину золотых добавите, – начал было начальник, рационально оценив угрозу, но вдруг замолчал и нахмурился. – Нет. Мы как-никак, а королевские указы исполнять должны. Озриль правосудие вершит, а не нарушает. Так что к соглашению я готов, но к другому. Вы нам мага законным путём подгоните и монет добавьте. Тогда и отдам вам этого. А пока он – Лазарь Шутяга, за убийство шести человек на пожизненное здесь оставленный. Клеймить, так и быть, не буду, но это вы пока заберите, – он отдал Данраду копию распоряжения о моём освобождении и скомандовал, указав на мечтающего убраться куда подальше осчастливленного разбойника. – Эй! Этого уёбка Морьяра на нижний уровень. Да поживее! Пока до меня официально приказ суда не дойдёт, пусть на самой тяжёлой работе гниёт. И нос ему сломайте!

– Будь по-твоему, – сквозь зубы процедил главарь Стаи, наблюдая, как Лже-Морьяра корчит на земле от сыплющихся на него ударов. – Но за такое мне нужна одна уступка и одно обещание.

– Говорите.

– Мне нужно переговорить с Морьяром. Сейчас же. И если по моему возвращении вы сделаете из него калеку…

– Намеренно его никто не тронет, обещаю. Я прослежу. Но вы уж не забудьте сообщить своему человеку, что в остальном за любое его преступление последует соответствующие наказание. Вёл бы себя как полагается, и сейчас был цел.

***

Очнуться мне довелось от похлопывания по щекам. Кто-то, шумно вдыхая в себя сопли, пытался помочь мне прийти в чувство таким незамысловатым способом.

Я тут же сделал вид, что умер.

– Чего-то он совсем. Не подох?

– Не. Вроде не.

– Тогда так понесли. Господин Заноза-В-Заднице ждать не любит.

Меня положили на носилки, на каких обычно выносили на поверхность трупы, и я постарался незаметно для окружающих устроиться поудобнее внутри дерюги. Увы, комфортнее не стало. А вскоре на меня ещё и ведро ледяной протухшей воды вылили. И подобное грозило не столько простудой, сколько смертью, так как воду лили прямо на лицо. Мне пришлось резко сесть, чтобы не задохнуться! Естественно, после такого я был вынужден ковылять дальше на своих двоих. Но до выхода на поверхность оставалось не так далеко.

Выйдя на свет, я поморщился, насколько позволял плохо уменьшающийся отёк у левого глаза. Но поморщился вовсе не из-за того, что меня ослепило яркое солнышко. Никак нет! Мне было неприятно осознавать, что поверхность встречала меня самым хмурым утром, какое только могло быть летом. Старкания, как и Амейрис, никогда не славилась ровным климатом, но сегодня погода превзошла саму себя – бело-серое небо, холодно до дрожи, порывистый ветер, да ещё и вороны вились в воздухе кольцом и хрипло каркали.

– Твою мать, – раздосадовано произнёс я одними губами, но, вынужденно проковыляв за своими конвоирами ещё немного, вдруг просиял, так как увидел своих. Это было лучше любого солнышка!

– Ребята! Я здесь! Здесь я, ребята!

Никогда не был плаксой. Те разы, когда у меня из глаз текли слёзы, можно было по пальцам пересчитать (если не считать моменты, когда едкий дым от костра лез в лицо), но от переполняющих меня эмоций я зарыдал. Мне чудилось скорое спасение от ужасно тяжёлой кирки с неудобной рукоятью. Я уже видел, как Элдри накладывает на мои бедные руки повязки с охлаждающим бальзамом, а Сорока с сочувствием даёт выпить из фляжки чего-нибудь покрепче.