Герои на все времена

И начинает выкладывать. Про позывной «Асгард» и его послужной список. Про Управление специальных операций и его «ночные такси». Про ирландскую яхту, ее хозяина и всю его бурную биографию: от нашей секретной службы до Ирландской гражданской войны, с заходом в литературу. Про мерещившихся драконов. Про сны и несостоявшийся расстрел. Про Лефеврову проруху, оказавшуюся старым домом в Дублине, на перекрестке пяти дорог. Домом, который снесли, чтобы достроить казармы, которые потом превратили во временную тюрьму. Про расстрел, рисунок, стенку и священника. В общем, два или три журнала за океаном такой рассказ купили бы с удовольствием.

Отставной полковник Джонсон и капитан-лейтенант Шарп сначала слушали с интересом, потом только плечами пожали, а когда дело дошло до перекрестка — начали смеяться. Остальные уже давно смеялись. Кроме бармена.

— Не стыдно вам, мистер Бретт, такие истории сочинять?

— Да какое там сочинять? Ну что вы, право? Вот на последнее у меня и свидетель есть. Мистер Гамильтон сам видел — я на дороге его заслушался и чуть в овцу не врезался. Стукнулся головой о стекло и провалился. И слышал чей-то разговор о том, как человека в стену засосало. Я даже не знал, что там за проруха. Я на нее две недели убил, пока выяснил, что это было за здание. Про него теперь даже в Ирландии разве что столичные старожилы знают…

Слушали мы, не отрываясь. Пожалуй, все это могло поспорить с новым телешоу мистера Хилла. Мистер Бретт еще что-то говорил, а потом как выдаст:

— Вот сэр Уинстон поверил, а вы! — Тут уже и я рассмеялся до слез. А юноша сам едва не плачет, к спутнику своему разворачивается: — Мистер Гамильтон, ну скажите вы им!

Тот только головой покачал, руками развел.

— Энди, я же вас предупреждал…

— Молодой человек, — сказал отставной полковник, — ну как вы себе это представляете? УСО — это УСО, про них я во что угодно поверю — там нашлось бы место хоть для дракона, хоть для покойного ирландского политика. Но эта история не с войны началась и на войне не закончилась. Скорее всего, мы имеем дело с розыгрышем. Тридцать лет — это много, но армейская жизнь в мирное время на семь десятых состоит из скуки. Чего только не сочинишь.

— Но я же сам видел и сам слышал!

— А вот это… плохо. Мистер Уотсон, это, кажется, по вашей части?

Мистер Бретт оглядел нас такими глазами, что я уже готов был согласиться с полковником — видимо, действительно сильно головой ударился. Кажется, он хотел что-то сказать, но удержался, вышел — и дверью хлопнул так, что едва косяк не свернул.

— Молодой человек папку забыл, — говорю я.

— Да господь с ней, с папкой, доктор Уотсон, — морщится мистер Гамильтон. Огорчился, видимо, что из-за такого пустяка его друг так расстроился.

Махнул рукой — и вышел вслед за нашим выдумщиком.

Эндрю Бретт чувствовал себя несчастным, как никогда в жизни. Мало что ему никто не поверил — во всех прочитанных им книгах так и случалось, мало что все завсегдатаи бара на Кингз-роуд подняли его на смех — такого и следовало ожидать, со всеми, кто исследует необычное, так и обращаются циничные, не верящие ни во что материалисты, — но мистер Гамильтон! Предатель! Ни словом не поддержал, не вступился, не подтвердил — а ведь они вместе… а ведь его бы послушали!

Так что когда кто-то быстро шедший следом догнал репортера и похлопал по плечу, Бретт менее всего надеялся — и менее всего желал — увидеть именно предателя мистера Гамильтона.

— Энди, — сказал писатель. — Вы были правы. От начала до конца. Простите меня за дурацкий розыгрыш.

— Да не издевайтесь вы! — репортер стряхнул с плеча руку. — Не было же ничего, правда? Я все сочинил. И вообще спятил! Галлюцинации у меня…

— Хотите доказательств? — Мистер Гамильтон улыбнулся. — Ну ладно…

Минут через десять после ухода мистера Гамильтона ветеринар и мистер Хортон вышли следом, так и споря по дороге, что это было, заговор или мистическое явление. К тому времени мы поняли, что излишне обескуражили молодого человека своим недоверием и нужно его утешить стаканчиком-другим за счет компании. Ни мистера Бретта, ни мистера Гамильтона «парламентеры» не нашли из-за тумана, но зато слышали голос репортера, который отчаянно ругал мистера Гамильтона. Как показалось мистеру Данхэму, слова «изверг» и «чудовище» звучали чаще прочих. Голос почему-то доносился откуда-то сверху, но из-за пролетавшего с ближайшей авиабазы самолета остального спорщики не разобрали. Разыскивать ушедших они не стали, побоялись в тумане споткнуться или угодить под машину, да и решили, что приятели сами помирятся.

Туман тем вечером и впрямь стоял изрядный.

Папку мы потом прочитали — и, признаться, ничего дельного, кроме огромной кучи расшифрованных радиопереговоров, местами внушающих большое уважение к мужеству наших военных, не обнаружили. Из-за чего такая шумиха? Молодежь, что тут скажешь…

Впрочем, одну заметку из провинциальной ирландской газеты, найденную среди прочих вырезок, я приведу, поскольку она проливает свет на большую часть загадок и тайн, связанных с белым драконом.

«Наши рыбаки верны традициям»