Герой не её романа (СИ)

Первый раунд компрометирующих вопросов не удался.

— В принципе, домашние цветы — это, наверное, больше женское дело?

— Ну да, я с тобой согласен.

Второй раунд тоже не принес результатов. Странное дело, но ей хотелось все же узнать историю появления цветочных горшков и их жителей у него в доме.

Мама?

Она развивала эту теорию в своей голове, пока истребляла второй сет роллов. В принципе, это бы объясняло почему он не говорит об этом — ему неловко. Это родило в голове образ из ранней юности, когда матери навязывали что-то сыновьям, а те ныли:

— Ну ма-а-а-ам.

А в ответ было:

— Не мамкай.

И сразу в дополнение рисовалось как #матьлучшезнает заставляла надеть жуткий джемпер на дискотеку вместо крутого балахона.

И что-то, убивающее самооценку вроде:

— Ну? Жених!

Она ушла в свои мысли так глубоко, а эти образы в голове возникли так ярко, что как-то случайно вырвался смешок.

— Я что-то не то сказал?

Густые брови Виктора поднялись домиком и выглядел он слегка сбитым с толку.

— Ой, извини, я что-то задумалась.

— Да? И о чем?

И опять эта улыбка. Почему она так ее цепляла? Может своей простотой? Открытостью? Заинтересованностью? Почему так неловко и вместе с тем приятно?

Из-за пасмурной погоды начинало темнеть раньше. Они неторопясь шли по улицам и говорили ни о чем. Уличные фонари отражались в витринах и лужах, в проезжающих мимо машинах и смирно ждущих своих хозяев на парковках.

— Главное, сегодня обошлись без маршруток.

Уже почти у ее подъезда усмехнулся Виктор. Он настоял, что проводит ее до дома, как и требуют традиции.

— Это точно. Иначе, это можно было бы расценить как дурной знак.

— Или что твоя очередь приглашать меня к себе чистить перышки после такой неприятности.

Опять эта ловкость…

Вроде секунда, а уже подняв глаза она увидела его лицо так близко.

Сердце замерло. В горле пересохло.

Поцелуй?

И он поцеловал. Мягко и неторопливо коснулся губами ее скулы, медленно отдалился и улыбнулся:

— Я доставил тебя до дома, как настоящий джентельмен. День был долгий, и нам надо обоим работать, поэтому…

Сердце заколотилось быстро и неровно.

— …ты вынужден попрощаться и оставить меня.

— На сегодня да.

Не затягивая прощания, он всунув руки в карманы куртки, удалялся в сторону своего дома. Аня посмотрела в смешанных чувствах некоторое время ему в след и нырнула в темный проем подъезда.

Муза иногда прилетает не к тем

Чтобы писать, Анна всегда использовала те эмоции, что ее переполняли. В то время, когда у нее были романы, истории всегда набирали обороты и накал. Во время отношений с Владом она написала самую сильную часть… Динамическое развитие сюжета, трагические события, безысходность и отчаянные попытки героев спасти себя и друг друга.

А сейчас… Сейчас в души было пусто… Она сидела перед открытым ноутбуком и смотрела на пустую страницу в word. У нее был заложен сюжет, продуманы его повороты. Старт новой части прошел на чистом энтузиазме, но он закончился. И вот она — пустота. Абсолютный вакуум. Она знала что писать, но не знала как. Слова не шли. Картинка не рождалась в голове, а придуманные события не наполнялись жизнью.

Казалось бы, смерть горячо любимого отца, новый поворот непониманий с матерью, наглое предательство дяди, встреча с Владом и его новости, новое знакомство. Хоть что-то должно наполнить ее достаточно, чтобы напитать чувствами и ее героев, и сюжет. Но нет.

Она сидела как тот самый герой голливудского фильма про писателя в кризисе. Только те пили виски, а она ела… То копченую колбасу, то ванильное мороженное. Из ступора ее вывел телефонный звонок.

"Светка".

В динамике звучали всхлипы и какое-то бормотание.

— Света! Что случилось?!

Среди непонятных звуков еле удалось разобрать:

— Я к тебе приеду?

— Д-да, конечно.

Ноутбук был отставлен для раздумий. Но не убран, вдруг мысль все же какая-то посетит, и ее нужно будет успеть записать, пока она не улетучилась.

Когда зазвонил домофон, на плите уже разогревалось рагу, а электрический чайник челкнул выключателем, возвещая, что скипел.

Через пару минут на пороге уже стояла Светка. Ее лицо украшали хаотичные черные разводы от туши, глаза и нос распухли и покраснели. С трясущихся губ срывались завывания и какие-то звуки, слабо напоминающие речь.

Стащив с рыдающей сестры куртку, она отвела ее на кухню и усадила за стол, всунув в руки стакан воды, который тут же заставила выпить.

— А теперь говори.

Поправив толстую оправу очков на переносице, она выжидающе смотрела на девушку.

— Она ломает мою жизнь! Сначала ВУЗ. Мне пришлось экзамены сменить, а я ведь с репетитором столько занималась! А сейчас? И репетитора не могу нанять, чтоб подготовиться, она денег не дает! И осталось так мало времени! Как я успею?! Облажаюсь по полной программе! Еще и Женька меня бросит похоже. Правильно, нафига я ему нужна? Неудачница! Я его переписку со Скворчихой спалила! Она ему свое выпускное платье показала с примерки. И написала, что его надо девать без белья. А он! Он! Он написал что оно ей и не понадобится… — снова завыв она упала на столешницу.