Герои Олимпа. Наследники богов. Перси Джексон и боги олимпийцы. Книги 1-18

— Сегодня вечером военные игры, — сказала Хейзел. — Это Ганнибал. Если бы его не взяли, он бы обиделся.

— Ну, этого мы себе не можем позволить.

Хейзел рассмеялась. Трудно было поверить, что всего минуту назад она выглядела такой мрачной. Интересно, что она собиралась сказать, подумал Перси. У нее есть брат. Но в то же время она заявила, что осталась бы одна, если бы их разделяли по богам-родителям.

Одно с другим не вязалось. Хейзел казалась милой, легкой в общении и выглядела довольно взрослой для тринадцатилетней девчонки. Но еще создавалось впечатление, что она скрывала какую-то печальную тайну, словно была в чем-то виновата.

Хейзел показала на юг через реку. Над Храмовой горой собирались тучи. Пурпурные отблески молний высвечивали статуи.

— Октавиан занят, — сказала Хейзел. — Нам лучше пойти туда.

По пути они встретили козлоногих ребят, которые брели вдоль дороги.

— Хейзел! — крикнул один из них.

«Козленок» засеменил к ним, ухмыляясь во весь рот. На нем была выцветшая гавайская рубашка, а вместо брюк — один густой козий мех. Кучерявая копна волос подпрыгивала в такт его шагам. Глаза были спрятаны за небольшими круглыми радужными очками. Он держал в руках картонку с надписью: «ПОРАБОТАЮ СПОЮ РАССКАЖУ СТИХ ПОЙДУ ВОН ЗА ДЕНАРИИ».

— Привет, Дон, — сказала Хейзел. — Извини, но у нас нет времени…

— Это круто! Круто! — Дон засеменил рядом с ними. — Это новенький? — Он улыбнулся Перси. — У тебя есть три денария на автобус? Потому что я забыл кошелек дома, а мне нужно добраться на работу и…

— Дон, — укоризненно покачала головой Хейзел, — у фавнов не бывает кошельков. И работы. И домов. И автобусов у нас нет.

— Верно, — весело согласился он. — А денарии у тебя есть?

— Тебя зовут Дон, фавн? — спросил Перси.

— Да. А что?

— Ничего. — Перси старался сохранить серьезное выражение. — Почему у фавнов не бывает работы? Разве они не работают в лагере?

— Фавны! Работают в лагере! Умора! — проблеял Дон.

— Фавны — это свободные духи, — объяснила Хейзел. — Они тут гуляют, потому что здесь безопасно гулять и попрошайничать. Мы их терпим, но…

— Ах, Хейзел просто великолепна! — перебил Дон. — Она такая милая! Все другие обитатели лагеря говорят: «Пошел вон, Дон». А она другая. Она говорит: «Дон, пожалуйста, пошел вон». Я ее обожаю!

Фавн казался безобидным, но все же его присутствие вызывало у Перси беспокойство. Он не мог избавиться от ощущения, что фавны — это нечто большее, чем бездельники, клянчащие денарии.

Дон посмотрел на землю перед ними и воскликнул:

— Вот это повезло!

Он потянулся к чему-то, но Хейзел крикнула:

— Дон, нет!

Она оттолкнула его и подобрала что-то маленькое, сверкающее. Перси мельком увидел этот предмет прежде, чем Хейзел сунула его себе в карман. Он мог бы поклясться, что это алмаз.

— Слушай, Хейзел, — жалобным голосом сказал Дон, — на это я мог бы накупить себе пончиков на год!

— Дон, пожалуйста, пошел вон.

Голос Хейзел звучал взволнованно, словно она только что спасла Дона от злобного пуленепробиваемого слона.

Фавн вздохнул.

— Ну что поделаешь — не могу на тебя долго злиться. Но клянусь, похоже, тебе здорово везет. Каждый раз, когда ты гуляешь…

— Пока, Дон, — быстро проговорила Хейзел. — Пошли, Перси.

Она прибавила шагу, Перси пришлось припустить бегом, чтобы угнаться за ней.

— Что все это значит? — спросил Перси. — Этот алмаз на дороге…

— Пожалуйста… не спрашивай.

Оставшуюся часть пути до Храмовой горы они проделали молча.

Извилистая каменистая тропинка вела мимо безумного нагромождения крохотных алтарей, массивных, увенчанных куполами арок. Статуи богов, казалось, провожали Перси глазами.

Хейзел указала на храм Беллоны.

— Богиня войны, — сказала она. — Это мать Рейны.

Потом они прошли мимо здоровенного склепа, украшенного человеческими черепами и металлическими пиками.

— Пожалуйста, не надо меня туда вести, — попросил Перси.

— Это храм Марса Ультора.

— Марса… Ареса — бога войны?

— Это греческое имя, — сказала Хейзел. — Но это в принципе одно и то же лицо. Ультор означает «мститель». Он второй по важности римский бог.

Перси без особого энтузиазма выслушал это. По какой-то причине один только вид этого уродливого красного сооружения вызывал у него ожесточение.

Он показал на вершину. Над самым большим храмом клубились тучи, куполообразная крыша покоилась на белых колоннах, окольцевавших круглый павильон.

— А это, вероятно, храм Зевса… то есть Юпитера? Мы туда направляемся?

— Да, — нетерпеливо сказала Хейзел. — Там занимается пророчествами Октавиан. Храм Юпитера Оптима Максима.

Перси задумался, но латинские слова перевелись сами:

— Юпитера… лучшего и величайшего?

— Именно.

— А какой титул у Нептуна? — поинтересовался Перси. — Прохладнейший и ужаснейший?

— Ммм… не совсем. — Хейзел показала на небольшое синее здание размером с садовый сарай. Над дверью был приколочен затянутый паутиной трезубец.

Перси заглянул внутрь. На маленьком алтаре стояла чаша с тремя засохшими, заплесневелыми яблоками.

Сердце у него упало.

— Да, часто посещаемое местечко.