Герой пера

Однако приятель Фернова ничего не заметил. Этот военный врач раньше был приват-доцентом того же университета в Б. Война заставила и его прекратить чтение лекций и отправиться на поле брани. Они были и прежде знакомы с профессором Ферновым, но при встречах ограничивались лишь поклонами и обменивались несколькими незначащими словами. Три года эти два человека встречались ежедневно и остались чужими друг другу людьми, тогда как походная жизнь настолько быстро их сблизила, что они за несколько недель стали друзьями.

– Хотел бы я знать, кто она, где и когда ты с ней познакомился? – продолжал веселый доктор, сам смеясь выдумке, пришедшей ему в голову. – С тех пор, как мы на войне, я почти ни на минуту с тобой не расстаюсь, а в Б. ты ни разу не взглянул ни на одну женщину, к великому негодованию прекрасной половины рода человеческого в нашем городе.

Фернов, ничего не говоря, усердно пристегивал свою саблю.

– Кто бы мог подумать, что диагноз доктора Стефана окажется таким верным? – после некоторого молчания снова заговорил врач. – Признаться, я сильно в нем сомневался. Когда доктор Стефан приехал в X. и заклинал меня всеми святыми всячески тебя опекать, я был уверен, что тебе недолго придется служить вместе со мной – что при первом же переходе ты свалишься и мне придется поместить тебя в лазарет. А между тем ты вынес лишения и тяготы войны лучше, чем другие. Помнишь ту ужасную июльскую и августовскую жару, когда наши люди падали, как мухи; ты оказался крепче всех, тебе все шло только на, пользу. Да, Вальтер, у тебя прекрасный организм; тебе понадобилось всего лишь освободиться от усиленных занятий за письменным столом, чтобы восстановить свое здоровье. Для твоих нервов тоже нашлось превосходное, хотя и совершенно необычное средство: тебя исцелил гром пушек. Все в Б. удивятся, когда ты вернешься домой в таком цветущем виде.

– Да, если вернусь! – мрачно заметил Фернов.

– Снова это вечное предчувствие смерти! – возразил доктор, досадливо пожав плечами. – Оно у тебя становится какой-то манией.

– Потому что я чувствую близкий конец!

– Вздор! Если существует кто-то, кого не возьмет и пуля, так это ты! Не сердись, Вальтер, но я должен тебе сказать, что твоя отвага граничит с безумием. Ты бросаешься в бой без оглядки, ничего не видя перед собой; там, где самая большая опасность, – там ты первый! Твоя смелость поражает всех твоих товарищей.

– А между тем среди них нет ни одного, который не считал бы меня раньше трусом! – с горькой улыбкой сказал Фернов.

– Да, это верно, – откровенно сознался доктор, – но, по правде говоря, во всей твоей фигуре, во всем облике не замечалось ничего мужественного. Ты был настоящим человеком пера, занятым исключительно книгами; мы все думали, что грохот пушек приведет тебя в полную растерянность. Однако ты очень скоро приобрел вид боевого героя, и после первого же сражения другим офицерам пришлось изменить свое мнение.

На губах Фернова промелькнула грустная улыбка, между тем как в глазах сохранилось прежнее мечтательно-меланхолическое выражение. У входа в парк послышались чьи-то тяжелые шаги, и в аллее появилась высокая фигура Фридриха, который казался еще больше и внушительнее в военном мундире. Видимо, Фридрих очень гордился своим солдатским званием; по крайней мере, на его лице отражалось сознание силы и собственного достоинства.

– Честь имею доложить, ваше благородие, – проговорил он, отдавая честь Фернову, – что в деревню прибыл экипаж с англичанами, желающими проехать через наш пост в горы.

Фернов быстро обернулся. Грустная мечтательность исчезла с его лица, оно приняло деловое, решительное выражение.

– Это невозможно. Пропускать запрещено! – коротко и строго ответил он.

– Англичанин не соглашается вернуться обратно; он говорит, что у него есть какая-то бумага, и непременно хочет видеть либо господина майора, либо господина поручика.

– Хорошо, я все равно собирался идти в деревню, – сказал Фернов, взглянув на часы. – Неприятная история, – обратился он к доктору. – Это, вероятно, ни в чем не повинные путешественники, и задерживать их нет смысла; но ничего не поделаешь – приказом запрещено кого-либо пропускать.

– Не понимаю, почему тебе это так неприятно? – с улыбкой возразил доктор. – Наоборот, я испытываю в таких случаях полное удовлетворение. Эти дерзкие сыны Альбиона с нескрываемым презрением относятся к нам и, тем не менее, наводняют Германию и Рейнскую область, где распоряжаются, как у себя дома. Им следует показать, кто здесь хозяин. К сожалению, у себя на родине мы с ними церемонимся, так, по крайней мере, здесь нужно поставить их на место.

– Ты пойдешь со мной в деревню? – спросил Вальтер.

– Нет, я предпочитаю вернуться в замок. Посмотрим, как ты справишься один с этими англичанами! Когда закончишь обход, приходи к нам на четверть часа выпить стакан пунша, иначе твои акции сильно понизятся в глазах капитана. Он единственный из всех колеблется, стоит ли признать тебя будущей звездой первой величины: слишком уж мало ты пьешь.