Герои Первой мировой

Юнкеров первого года обучения в училище именовали «сугубыми зверями» (а также вандалами, скифами, сарматами, мохнатыми, хвостатыми), а второго года — «корнетами». Самым тяжелым для «зверей» был первый месяц в училище — «корнеты» гоняли их без всякой жалости. Начинался цук с того, что вновь зачисленный в училище юнкер представлялся старшекурснику: «Господин корнет, честь имею представиться: прикомандированный к Николаевскому кавалерийскому училищу кадет Нского корпуса Имярек». Если представление устраивало старшего, он сам шагал навстречу новичку, подавал ему руку и отвечал: «Очень приятно! Корнет Имярек». Если же старшему что-то не нравилось, тот командовал «Кругом, еще раз!» — и так до тех пор, пока «зверь» наконец не представлялся по всей форме…

Училищные будни «зверя» были полны разнообразных трудностей. Например, «зверь» был обязан мгновенно вскочить, если старшекурсник входил в комнату, не смел ходить по одной лестнице с «корнетами», заходить в ту же дверь, смотреться в то же зеркало. Стоило «зверю» зайти в «корнетский угол» комнаты (а такие углы были во всех помещениях училища), как его тут же окликали: «Куда вы, молодой? Это же корнетский угол! Пол провалится!» В училищной курилке «зверь» не смел переступать через черту, проведенную на полу, по преданию, шпорой самого Михаила Юрьевича Лермонтова: это была исключительно привилегия «корнетов». Кстати, возникновение самой традиции цука приписывалось юнкерами именно Лермонтову.

Время от времени «корнеты» обращались к «зверям» с самыми неожиданными вопросами («Молодой, пулей назовите полчок, в который я выйду корнетом», «Молодой, пулей назовите имя моей любимой женщины» и т. п.). На все эти вопросы «зверь» должен был отвечать мгновенно и без запинки. Например, на фразу «Молодой, что такое жизнь сугубого вандала?» новичок обязан был быстро ответить: «Жизнь вандала есть громадный стеклянный шар, на тонком волоске висящий и разбивающийся при малейшем дуновении благородного корнета!», а на вопрос «Молодой, что такое механика?» — «Механика есть не что иное, как абстракт феноменальной глупости». Иногда вопросы «корнетов» были своего рода загадками, разгадать которые новичкам было непросто. Например, правильным ответом на вопрос «Какие подковы в четвертом эскадроне лейб-гвардии Конно-Гренадерского полка?» был «В четвертом эскадроне лейб-гвардии Конно-Гренадерского полка подковы обыкновенные».

Впрочем, среди вопросов, которыми «корнеты» засыпали несчастных «зверей», было много толковых, связанных с особенностями кавалерийской службы. Естественно, новички не могли сразу ответить, что такое брокдаун или шлюз, но после того, как «корнет» разъяснял им, что это болезнь лошадей и часть конской ноги, прилегающей к седлу, такие подробности застревали в памяти уже намертво.

«Зверь» был обязан также назубок знать не только основные даты русской военной истории, но и имена командиров кавалерийских полков и детали их обмундирования, так как «корнет» в любую минуту мог потребовать подробную справку на эту тему. Иногда «корнеты» развлекались и довольно экзотическими способами, например, приказывали новичкам «ходить за мной и вопить белугой», среди глубокой ночи будили их вопросами типа «Молодой, какие пирожки вы больше любите — с мясом или капустой?» или приказывали написать сочинение на тему «Влияние луны на бараний хвост». За непослушание, неверный ответ, недовольный вид или вызывающий тон «корнет» заставлял «зверя» отжиматься от пола или приседать. Обычно наказание сводилось к сотне отжиманий или приседаний, но бывало и больше — триста и даже пятьсот.

Таким образом из училища быстро отсеивались слабохарактерные, нерешительные, слишком строптивые. Училищные офицеры, в большинстве сами в свое время побывшие в шкуре «зверя», считали, что цук вырабатывает в младших уважение к старшим и одновременно боевое братство (ведь через цук проходили все юнкера, невзирая на богатство и знатность происхождения), и не пресекали традицию. Кроме того, новичок, решивший, что «корнет» оскорбляет его личное достоинство, мог сообщить об этом в «корнетский комитет», состоявший из всех юнкеров-старшекурсников. Если этот комитет находил жалобу «зверя» справедливой, оскорбившего его «корнета» ждало быстрое и весьма суровое наказание.

Через месяц «звери» принимали присягу, и за каждым из них закреплялся «дядька» из старшекурсников, который в течение года обтёсывал новичка, знакомил его с традициями училища и внушал «племяннику» основные правила настоящего кавалериста: быть прекрасным наездником, отлично владеть шашкой, обладать находчивым и напористым характером и, главное, в случае необходимости со славой пасть в бою за веру, царя и Отечество. Через год «зверь» проходил через символическую церемонию «рубки хвостов» и сам становился «корнетом», мгновенно превращаясь из цукаемого в цукающего. Впрочем, отголоски цука встречались и среди армейских офицеров: в любом полку был «старший корнет», главенствовавший над другими, а молодых, только выпущенных из училища офицеров старшие звали «сугубыми».